Кто-то ждет работы, а иные ждут своей очереди на почку или печень. Пересадка органов становится обычным делом. В Беларуси сложнейшие операции совершают, спасая людей. А мир – в ожидании: сможет ли итальянец пересадить человеку голову. Не знаю, что по этому поводу думает церковь, хотя Бог тоже занимался пересадкой – ребро достал из грудины Адама и сотворил Еву. Казалось бы, из одной плоти, а миры – разные. Может ли измениться мир и сущность человека, когда в него вставляют чужое сердце? О простом и сложном – Александра Кулакова.
Олег Высочинский, пациент РНПЦ «Кардиология» (г. Кривой Рог, Украина):
Чего я жду? Нового сердца жду.
Олег Высочинский. Из Украины. Надеется найти свое новое сердце именно в Беларуси. На его родине операции по пересадке сердца не делают.
Олег Высочинский:
9 лет назад произошло воспаление в сердце. Буквально в течение года я стал инвалидом ІІ группы. У меня на Украине было проделано 5 операций.
В 49 лет он чувствует себя как глубокий старик. Говорит с отдышкой. Его сердце стало настолько большим, тяжелым и медленным, что с трудом перекачивает кровь. В итоге в организме постоянно увеличивается количество жидкости. Порой на 10, а иногда и на 20 килограммов.
Олег Высочинский:
Я живу благодаря тому, что я верю в Бога. Молился и уповал на Бога. Не я предопределяю жизнь человеку. Если чье-то сердце может кому-то послужить, то, я думаю, это решение не людей.
Сколько Олег Высочинский прождет новое сердце, неизвестно. Орган у него появится, если орган не подойдет сперва белорусу – таков наш закон. Но ждать он долго не может. Статистика следующая: ожидаемая продолжительность жизни пациента из листа ожидания – 50%, что он проживет меньше года.
Поиском донорских органов в Беларуси занимаются здесь. С виду в обычном офисе – или регистратуре – трудятся за компьютерами трое сотрудников. Сергей Петрович возглавляет структуру, которая называется «Единый регистр трансплантации». На самом деле – это огромная сеть, которая связывает все учреждения здравоохранения. Здесь звонки или электронные письма о потенциальных донорах поступают каждый день.
Сергей Лещук, заведующий отделом «Единый регистр трансплантации» РНПЦ трансплантации органов и тканей:
Мы не сидим и не ждем, когда родственники придут и мы констатируем смерть мозга. Мы его лечим, кондиционируем или для того, чтобы он поправился, или для того, что он потом смог стать донором.
Когда шанса на жизнь не остается, запускается целый механизм, отлаженный, как швейцарские часы. Ведь у каждого органа с момента изъятия из человека есть свой срок жизни – есть свои золотые часы. И это время упускать нельзя.
Сергей Лещук:
Дедлайн начинается, когда вы забрали из грудной клетки сердце. Вот оно у вас в руках. Вот отсюда вы отсчитываете три золотых часа. Максимум шесть. Или почку вы держите – 24 часа. Или печень – 8-12 часов. Когда вы достали, это называется время золотой ишемии.
В Беларуси трансплантология – новое и необыкновенно стремительно развивающееся направление. В 2008 и 2009 годах в нашей стране провели первые операции по пересадке сердца и печени. Число трансплантаций в Беларуси с 2005 года выросло более, чем в 55 раз. Статистика: в Беларуси – 20,4 эффективных донора на 1 миллион человек, в России – 3, а в Украине – 0. Самая передовая страна в этом направлении – Испания. Здесь цифра – 39,5. Специалисты этот успех связывают с тем, что донорство в этой стране сравнимо с религией. В культуре, церкви и даже в ежедневных телевизионных программах воспеваются люди, которые помогли умирающему своими органами.
Александра Кулакова, корреспондент:
То, что удалось сделать врачам-трансплантологам, бесспорно, поражает. Сегодня в мире ведущие специалисты стараются пересадить бесплодной женщине матку, а это значит, что она может сама выносить и сама родить ребенка. Успешный пример есть. В Швеции бесплодной от рождения женщине пересадили матку от 61-летнего донора, подруги семьи. Сегодня этому мальчику уже два года.
Загадка, которую еще предстоит разгадать медикам: как пересадить человеку спинной мозг? Ведь если это удастся, и он приживется, то человек, например, Саша Авдевич, председатель общества инвалидов из города Лиды, и другие люди смогут встать из инвалидной коляски.
Поиск донорских органов – сложный вопрос в трансплантологии. В нашей стране тема черного донорства исключена. Согласно закону, который принят почти 20 лет назад, органы человека не могут быть объектом гражданско-правовых сделок. Это значит, что их могут пожертвовать на безвозмездной основе, да и то только близкий родственник. Например, почку может отдать только мама совей дочери. Другая история – с так называемым посмертным донорством. Если человек погиб от черепно-мозговой травмы или от различных видов инсульта мозга, или, например, после реанимационных мероприятий в больнице, то он автоматически становится донором. То есть, по сути, каждый белорус является потенциальным донором. Исключение составляют только те, кто написал отказ при жизни.
Протоиерей Сергий Лепин, председатель Синодального информационного отдела Белорусской православной церкви:
особые нарекания и особые вопросы возникают в связи с темой презумпции неиспрошенного согласия, на которую ориентируется наш закон. Подобную практику основы социальной концепции считают неправильной. Тело является собственностью человека. Если он умер, то его телом имеют право распоряжаться только его близкие. Врачи и никто чужой, посторонний не имеют права взять коронки, вещи умершего человека. И тем более никто без спроса не имеет права взять его органы.
Олег Руммо, директор РНПЦ трансплантации органов и тканей:
Если вы не хотите, вас никто не заставляет. Более того как бы не было вам стыдно потом. Но даже если вы напишите отказ и вам нужна будет трансплантация, то вам ее выполнят. Мне органы не нужны. Они не нужны моим врачам, слава Богу. Они нужны десяткам, сотням людей, которых я даже в глаза не видел, многих из них. Многих из них я не знаю. И с многими из них я познакомлюсь только за час до операции, на операционном столе практически. Для того, чтобы поговорить и узнать, как он живет. Понимаете, о чем идет речь? Но без этих органов, без органов умерших людей им смерть. Если мы будем ходить по каждому двору и у каждого спрашивать, напишите, пожалуйста, разрешение, то у нас не хватит никаких сил, никаких средств и никаких денег на проведение активно работы в этом направлении.
Александра Кулакова, корреспондент:
1 человек может дать шанс на жизнь 12 людям. Такую цифру называют в Европе. В Беларуси она другая. Наш донор в нашей стране может оказать помощь своей роговицей, поджелудочной, сердцем, легкими, двум людям разным – почками, печенью. Итого 7 жизней.
Из первых 10 пациентов, которых прооперировали 8 лет назад, 9 живы, и умирать не собираются, рассказывает Олег Руммо. Он уверяет, что половина после подобных операций могут жить 10-15-20 и даже больше лет.
Олег Руммо:
Я считаю, это колоссальное достижение белорусской медицины. Не только белорусской медицины. Это колоссальное достижение общества. Я глубоко уверен в том, что степень доверия общества медицине по своей сути и определяет уровень донорства в нашей стране. Если люди не верят врачам, если люди считают врачей взяточниками, рвачами, непрофессионалами, они никогда не согласятся. Чтобы их органы были использованы после смерти.
У кардиохирургов тоже хорошая статистика продолжительности жизни после трансплантации сердца. 20 лет после операции – это реальный прогноз не только в Беларуси, но и во всем мире.
Александр Мрочек, директор Республиканского научно-практического центра «Кардиология»:
У онкологов есть такой показатель как 5-летняя выживаемость. После трансплантации сердца 5-летняя выживаемость составляет порядка 90%.
Шрам на всю грудную клетку – напоминание об операции. Сегодня, говорит Елена Константиновна, Саша – красавец. А еще год назад он выглядел совсем по-другому. И никто оперировать его не хотел.
Елена Курлянская, заведующий лабораторией хронической сердечной недостаточности РНПЦ «Кардиология»:
Мы долго не могли его включить в нашу программу трансплантации сердца. Даже в 11 году он у нас лежал в Центре. У нас есть эпикризы, в которых мы пишем: к сожалению, мы отказываем в трансплантации ввиду наличия онкопатологии.
Онкология – противопоказание к пересадке сердца. В 8 лет у Саши был лейкоз. Но врачи рискнули. Елена Константиновна настояла, сказала: терять нечего.
Алла Кабак, мама Александра Кабак:
Мы же не может жить постоянно в больнице. И все говорили: сердце может в любой момент не выдержать.
Сегодня Саше – 26 лет. Операция прошла успешно и о ней он старается не вспоминать. Вместе с мамой они с легким сердцем приняли новую жизнь. Эта жизнь стучит в груди Саши: сердце какого-то другого человека.
Алла Кабак:
Я молилась за человека, от которого пришло сердце к Саше. Я понимаю, что для кого-то это горе было. И сильное. Этот орган, он дальше живет. Частичка этого человека дальше живет. Маленькая, а для нас она очень важная.
Накануне операции Саша сделал на запястье татуировку – bueno fortuna – удача. Тогда же мама связала жилетку с такой же фразой. С тех пор пожелание или вера в удачу стала семейным девизом.
Сегодня он мечтает о новой работе и путешествии в Испанию. И о том, что скоро встретит свою вторую половинку. Сердце стучит в груди Саши. С одной стороны – это просто мышца, которая перекачивает литры крови. А с другой – это сердце: символ того, что жизнь побеждает смерть. И жизнь после смерти все-таки существует.