Трижды сбегал из лагерей фашистов. Воспоминания Трофима Беляева. «Незабытые истории»
Трагедия Великой Отечественной. Нет ни одной белорусской семьи, которой бы не коснулась война. В год 80-летия освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков телеканал СТВ собрал летописи из личных семейных историй.
Про своего отца рассказала Галина Коржунова.
«Беляев Трофим Данилович, родился в 1919 году. В 1939 году был призван в армию, в 4-й запасной артиллерийский полк, где проходил службу до февраля 1940 года. В первых числах февраля 1940-го был послан на финский фронт в 284-й стрелковый полк и принимал участие в боях до окончания финской войны».
Мы публикуем отрывки из воспоминаний ветерана Великой Отечественной войны Трофима Беляева.
«Когда началась война 1941 года, мы отступали с боями до Белостока. Под местечком Рубежевичи попали в окружение. После четырехдневного прорыва немцы нас разбили окончательно и я попал в плен 5 августа 1941 года. Лагерь военнопленных находился под Минском, на реке Свислочь, в деревне Дрозды.
В лагере военнопленных я пробыл пять дней. На шестые сутки я совершил побег и стал пробираться на восток. Пройдя 50 километров, рано утром мне пришлось зайти в деревню попросить хлеба, где находились немцы. Они меня схватили и завезли в город Слуцк, в лагерь военнопленных. В слуцком лагере военнопленных я пробыл 4 дня. Ночью 15 августа 1941 года я подобрался к проволочному заграждению и мне удалось бесшумно пролезть. Но как только я пролез, часовой немец меня заметил и открыл пулеметный огонь. Но на мое счастье поблизости находилась картошка и мне удалось скрыться из виду от часового».
«Когда я пришел в деревню, меня встретил какой-то человек и спросил: «Кто ты такой?» Я ответил, что беженец. Тогда он снял с меня кепку и определил по стриженой голове, что я бывший красноармеец. Он меня задержал и сдал полицейскому. Полицейский меня сдал немцам и сказал, что я партизан.
Немцы меня отправили в Барановичскую тюрьму и посадили в карцер. Немцы устроили допрос. Я им сказал, что заключенный. Мне не поверили и назначили 25 плеток. Они говорили: «Скажи, где остальные партизаны находятся, и мы тебя отпустим». Я ничего им не сказал, как о себе, так и об остальных партизанах. На второй день на допросе дали мне 15 плеток, но их побои никакого результата не дали. И так я просидел 28 суток. На остальных допросах я отделывался зуботычинами. С левой стороны нижней челюсти выбили мне 4 зуба. В карцере я сильно ослаб. Один раз в день давали кружку баланды и в двое суток – 200 грамм хлеба с опилками. Я считал, что лучше один погибну, но товарищей не выдам. Никаких данных немцы от меня не добились».
«10 марта 1943 года нужно было вывести людей из камер. Как это было сделать? Дзюба была под замком в камере, Лисунов и Корчагин тоже. Корчагина днем мы посадили в лаз. С Дзюбой была проведена версия, якобы ее вызывает главный врач в операционную. Но когда пошел Мерзлов за Дзюбой, ключник-предатель, который был поставлен, сказал, что он ее не выпустит из камеры. Но Мерзлов проявил находчивость, и Дзюбу освободили. Смотрю: бегут Мерзлов и Дзюба, а за ними полицейский. В этом момент я приготовил нож, чтобы убить его, но что-то заставило полицейского прекратить погоню. В эту минуту мы начали выходить через лаз. Нам втроем быстро удалось пролезть, а Дзюбу с большим трудом пришлось вытаскивать».
«На первом боевом задании мне пришлось участвовать на шоссейной дороге, которая идет из города Слуцка на Брест. Местное население с ольховских хуторов рассказало, что дорогу проверяют немцы, не заминирована ли партизанами. В 1942 году немцы проверяли дорогу таким образом: брали двух крестьян и запрягали в борону, тащивших по дороге. Если оказывалась мина, то она взрывалась, а сами немцы шли на далеком расстоянии, чтобы их не поразило осколками. Со временем немцы такую практику прекратили, стали ездить на подводе ввосьмером, вооруженные пулеметами и автоматами. Такие трофеи мы решили взять.
На место засады пришли рано утром. Ожидали около 3 часов пока появятся немцы. Наконец они появились, на велосипедах, в количестве 4 человек. Мне было поручено стрелять по немцу, который ехал первым. Когда немец подъехал ко мне вплотную, я нажал на спусковой крючок, но выстрела не получилось, винтовка дала осечку. В этот момент немец меня увидел и начал падать, тут остальные партизаны открыли огонь по немцам. Каким-то образом на моей стороне оказался немец и начал ползти ко мне. Второй выстрел был направлен ему в грудь, и немец был убит. На другую сторону, где залегли немцы, мы бросили две гранаты, один был убит, второй – ранен и сдался в плен. Тогда я подумал: с одним я уже рассчитался».
«Пришли мы в отряд. Командир отряда Леонтьев нас поблагодарил за проведенную операцию. Через несколько дней мне пришлось ехать с командиром отряда Леонтьевым и несколькими товарищами. С одним партизаном нас послали в деревню Новоселки в разведку. Как только мы подъехали к деревне, по нам открыли стрельбу из винтовок. Мы начали отстреливаться. Командир отряда услышал стрельбу, подал команду партизанам идти нам на выручку. Когда прибежали партизаны и мы все вместе стали прочесывать лес, то там уже никого не оказалось. Кто же мог по нам стрелять? Оказалось, что стреляла по нам так называемая «самаахова» из деревни Новоселки. Если бы эти люди умели метко стрелять, то мне не пришлось бы писать эти воспоминания».
