Специально к 80-летию освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков телеканал запускает рубрику «Мы помним». Свидетели страшных событий Великой Отечественной войны делятся воспоминаниями о жестоких годах.
Прятались от бомбёжек под корчами и чуть не умерли в концлагере. Ветеран ВОВ вспоминает страшные дни
12 марта 2024 12:04
Зинаида Черновец, ветеран Великой Отечественной войны:
12 мая 1938 года я родилась. А в июне началась война. В это время мне было ровно три года. Отец с матерью работали в колхозе, а я ходила в детский садик.
Когда началась война, немцы расположились в нашем новом доме, который помог построить колхоз, а нас с матерью выселили на огород, в погреб. Еще были неорганизованные, но партизанские отряды, и отец ушел в лес. Партизаны часто навещали, и нас приговорили к уничтожению.
Партизанам удалось спасти семью Зиночки и перевезти в деревню Волки, где жила бабушка ее мамы. Деревня из пяти домов находилась в глухом месте, ее окружали дремучий лес и болото. Там же находилась партизанская база. В одной половине дома бабушки был устроен госпиталь для раненых партизан.
Зинаида Черновец:
Война шла полным ходом, немцы заняли Беларусь. Когда налетала авиация, у нас был большой овраг, мы там прятались. Дом разбомбили, а мы остались живы и вынуждены были уйти в лес, к партизанам. Там мы зимовали. Прятались под корчами вывернутых деревьев, а ночью приходили в землянки, где было несколько семей. Я помню только то, что в этой землянке была буржуйка. Буржуйка коптилась, и мы резали картошку пласточками. Пришлепнешь к трубе, она чуть согрелась, упала – и уже ели.
Немцы окружили лес. Партизаны были вынуждены идти, потому что были в окружении. И они пошли на прорыв. А мы так в лесу и остались, поскольку мать болела тифом. После тифа она не ходила, ползала, лежала без сознания. Потом выздоровела, но уже не ходила, а ползала первое время.
А потом пошли карательные экспедиции. Два ряда прошло – всех положили, нас не коснулось это. Но сказали: если не выйдете из лесу, то третья экспедиция доконает и вас. Вышли, и нас забрали, сказали, что запишут и отпустят. А нас забрали – и на Германию. Везли без остановок, вагоны были набиты битком.
В дороге поезда с пленными людьми постоянно бомбили. В Полоцке Зиночку и ее родственников (бабушку, дедушку, тетю с двумя малолетними детьми) должны были пересадить в другой поезд. Вместе с другими пленными их заставили рыть траншею около Софийского собора. Когда началась бомбежка, фашисты спрятались в подвальные помещения храма, а людей заставили лечь в вырытые ямы. Из них сделали живой щит.
Зинаида Черновец:
Кто выжил, тех опять собрали – и опять в эшелон. Сначала я попала в отборочный пункт. Там делали отбор, кого на Германию, а кого куда-то еще. По состоянию здоровья, поскольку я была у матери на плечах никакая… Смотрим, в нашей шеренге все гнилые уже. А там все крепкие. И их отправили в Германию на принудительные работы. Нас, можно сказать, помирать, в концлагерь «Алитус».
И подсказали, что на территории лагеря есть здравпункт. Говорят: отнеси, она у тебя умирает. А я уже не могла подняться с доски лагерной. И меня положили в немецкую больницу. Была полная палата врачей в белом, меня держали за руку, пульс, наверное, щупали, и кололи уколы. Так меня выходили и отправили обратно.
Зинаида Черновец:
Напротив нашего лагеря, через дорогу, было поле и уже лес. Из того леса шли освободители. За спиной немцы, тут наши. Ночь шел страшнейший бой, а тут идут военные уже в другой форме. Повыскакивали, некоторые кричат: наши, наши! Через реку построили плавучий мост, шла армия, и мы шли домой за ней следом. Приехали в Молодечно на открытой платформе, лил проливной дождь. Потом шли пешком до самого дома.