«Такая грусть, что хоть в петлю», - лирика, которая иногда превращается в страшную прозу жизни. Как ни назови — хандра или депрессия, личные эмоциональные катастрофы мы привыкли списывать на все что угодно — от финансовых проблем до кофе, пролитого на любимый пиджак. Причин может быть много. А вот есть ли решения и, главное, видим ли мы ту заветную табличку «выход», за которой становится легче? Об этом и поговорим. Меня зовут Ольга Петрашевская.
Вы наверняка не раз обращали внимание и, возможно, даже относились к этому с иронией: на Западе буквально по любой причине не идут — бегут к психологам. Развод, смерть домашнего хомячка, ноль на кредитке — каждый повод — повод для общения со специалистом. У нас же про экспертов в области личностной помощи вспоминают в самом крайнем случае. Когда сплеча нарубили, дров наломали, а друзья попросту устали от негатива, который их напрямую-то и не касается.
В Штатах и странах Западной Европы службы не только психологической, но и психиатрической помощи давно внедрены в повседневную жизнь. У нас же как? Многие не торопятся обращаться к специалистам: кто-то боится оказаться на учете, кто-то считает подобную консультацию лишней тратой денег и времени. Да и, прямо скажем, как-то не приняты все эти сантименты. Валерьянки выпил — и пройдет. Вот это по-нашему. Представьте, в Минске на «телефон доверия» поступает всего 15 тысяч звонков в год! В год! И это в почти двухмиллионном городе.
Татьяна Ушакевич, заведующая психологической лабораторией Минского психоневрологического диспансера:
Телефон доверия работает как экстренная помощь. В какой-то ситуации она может снять остроту переживаний. Но для решений своих проблем абоненту, конечно, стоит обратиться к психологу.
Конечно, хотелось бы верить, что телефоны доверия большинству белорусов не нужны вовсе. Но будем реалистами. К сожалению, наша страна — в первой десятке в мире по количеству самоубийств. Самый негативный показатель — у Литвы. И что любопытно, так называемый «средний» уровень суицидов отмечают и во вполне себе благополучных Франции, Канаде, США. Тогда как, к примеру, в Греции, где жизнь сейчас, как вы знаете, совсем не сахар, число самоубийств практически на нуле. Так в чем же наша беда? Многие из вас по привычке скажут: деньги. Брешь в семейном бюджете или потеря работы, а в банке – долг по кредиту — и понеслось. Но ведь чаще всего о тех, кто добровольно шагнул за край табуретки, говорят: да все у него было нормально! Мы друг о друге часто ничего не знаем. Не думаем: а мог ли человек с кем-то поделиться, поплакаться в жилетку, наконец? Или все его друзья, коллеги, родные как всегда были заняты? Мы с вами и вправду —всегда заняты. Вот и получается, что к психологам часто обращаются не столько за помощью, сколько просто поболтать за жизнь.
Татьяна Ушакевич, заведующая психологической лабораторией Минского психоневрологического диспансера:
Люди звонят по телефону экстренной психологической помощи предъявляют претензии, потому что они ожидают, что им ответит такая добрая мама и можно плакать и кричать, а она обнимет и скажет, что ты лучший и самый любимый. Но это не всегда так. Психолог должен выслушать и помочь разобраться в проблеме. Не решить проблему за него или дать один тысячу и один совет, а помочь разобраться.
По подсчетам специалистов, примерно 90% тех, кто совершил суицид, никогда не обращались за психологической помощью. Не то что перед последним вдохом, а вообще никогда. А ведь во многих странах большинство антидепрессантов выписывают врачи общей практики. Приходит человек и говорит: депрессия у меня, доктор, пропало настроение. И получает рецепт. Представляете такую ситуацию в нашей районной поликлинике? Смешно. А почему нет? Депрессии наряду с психическими заболеваниями признаны наиболее опасными с точки зрения суицидального риска. Просто мы редко воспринимаем это всерьез. Кстати, 60% людей, наложивших на себя руки, по данным медиков, как минимум в течение своего последнего года злоупотребляли алкоголем. И, возможно, если бы не пили, смогли бы увидеть другой выход. Под градусом жизни.
Кто-то наверняка скажет: да откуда вам знать о моих проблемах? И как можете говорить огульно, дескать, суицид во всех ситуациях не выход? Огульно не можем. А вот конкретный пример — есть. Эту женщину зовут Татьяна Михайловна Залуцкая. Сначала она потеряла мужа, а потом похоронила всех троих детей. Одна уже 26 лет. Вот уж где повод подумать, что жизнь потеряла всякий смысл. Но бабушка держится.
Несколько лет назад мы записывали интервью с сестрой 28-летнего парня, который пытался повеситься дважды. Он не был смертельно болен и не страдал от безответной любви. Причины оказались в другом. Но дело, впрочем, не в них. Та женщина говорила нам со своих позиций. О том, что самоубийство не только страшный грех, а настоящее пожизненное наказание для родственников переступившего роковую грань. Ведь именно близким до конца их дней корить себя за то, что не успели, не спросили, не помогли...
Безусловно, психолог с серьезной душевной травмой справится успешнее. И поскольку жизнь человека не становится проще и легче, специалистов этого профиля должно быть больше. Об этом государство должно заботиться постоянно. Как и мы должны знать о том, куда обратиться, если вблизи замаячит беда. Это не лозунги очередной кампании по спасению человечества. Это правда жизни, нашей жизни, из которой каждые сорок секунд добровольно уходит один человек в мире... Кстати, вы давно по душам разговаривали со своими родными, друзьями? Подумайте об этом...
Всего доброго.