Андрей Лазуткин: польские офицеры сидят в мигрантских чатах и агитируют на арабском и английском языках ехать домой

Новости Беларуси. На минувшей неделе тема работы иностранных НКО была вновь затронута Президентом. Александр Лукашенко дал понять, что ни одна из организаций, принимавших участие в подготовке переворота, не будет работать в Беларуси и не восстановит регистрацию, сообщили в программе Новости «24 часа» на СТВ. По сути, это ответ на очередное выделение программам «Восточного партнерства» 2 миллиардов евро, из которых финансируются прозападные организации и СМИ на бывшем советском пространстве.

О том, как менялись наши отношения с Западом, почему не дала эффекта минская переговорная площадка, что такое новый Хельсинкский процесс и как программы «Восточного партнерства» выступают прикрытием для разведдеятельности – в материале Андрея Лазуткина.

Андрей Лазуткин, политолог:  
Есть поговорка, что после войны рано или поздно наступает мир. Но бывает ли мир перед войной? Не так давно Лукашенко предлагал новый Хельсинкский процесс, то есть разрядку в Европе, налаживание контактов с Россией и НАТО. Это было сделано на волне успеха Минских соглашений.

Александр Лукашенко, Президент Республики Беларусь:
Важно и то, что перед участниками сессии белорусской стороной была выдвинута идея запуска нового Хельсинкского процесса, широкомасштабного диалога между Востоком и Западом, направленного на преодоление существующих противоречий между государствами на пространстве евразийского региона.

Андрей Лазуткин:
На видео 2017 год. Тогда в Минске даже проводили ассамблею ОБСЕ, где нас сегодня пытаются посадить за стол с Франаком Вячоркой и учат жизни. Но тогда, после Крыма, американцы вдруг резко полюбили Лукашенко. По сути, минская переговорная площадка была им выгодна, чтобы затянуть время, дать Украине возможность нарастить силовые структуры и потом уже, при лучших позициях, вернуться к их пересмотру. Но, к сожалению, Штатам, а именно они определяют повестку в Европе, нужен длительный региональный конфликт. И не нужны никакие переговоры, а тем более посредники.

Но тогда нас еще не зацепил обвал отношений. Казалось, что мы все-таки выгодны и Западу, и России в роли такой нейтральной страны. Когда-то таким же посредником между СССР и США была Финляндия, поэтому процесс переговоров и назывался Хельсинкским.

Оснащенные всеми видами современных средств связи, немедленно разнесла в уголки нашей планеты слова генерального секретаря ЦК КПСС о том, что международная разрядка во все большем объеме наполняется конкретным материальным содержанием. Именно материализация разрядки – вот в чем суть дела, суть всего, что должно сделать мир в Европе действительно прочным и незыблемым.

Андрей Лазуткин:
Какая была главная задача тогда? Не просто сесть и поговорить, а сократить ядерные вооружения в Европе. А откуда там взялись ракеты? Ну, понятно, потому что русские очень кровожадные, как это сегодня объясняют в Сенате США. Но на самом деле Штаты уже в 1945 году применили ядерное оружие, а в 1949 утвердили план превентивного ядерного удара по Советскому Союзу. Тогда бомбили только самолетами, ракет еще не было. И они могли нас легко бомбить с аэродромов в Западной Европе и Японии, а нам до США долететь было сложно.

Потом, когда произошел Карибский кризис, когда мы показали, что у нас есть ракеты, и не только в Европе, а еще и лодки, и что удар по нам невозможен без ответного удара с нашей стороны, с нами все-таки начали дружить. Но тоже не от большой любви. Просто никто в Европе не хотел, чтобы их случайно сожгли из-за американских баз на их территории.

Механизм встреч на высшем уровне, личные контакты государственных руководителей социалистических или капиталистических стран в огромной степени помогли проложить путь в Хельсинки. Отношения между Советским Союзом и Францией являются хорошим примером сотрудничества государств с различным общественным строем. Более того, именно советско-французские договоры, включая принципы сотрудничества между нашими странами, послужили началом конца холодной войны в Европе.

Андрей Лазуткин:
Но холодная война, как известно, закончилась немного не так. И никогда мир между Россией и Европой был не нужен американцам, наоборот, нужна была гонка вооружений, чтобы и мы, и Европа тратили ресурсы на ракеты, бункеры, на танки, как сегодня. И при этом Советский Союз последовательно отрезали от европейской валюты.

Андрей Лазуткин:
История с «Северным потоком» далеко не первая. 40 лет назад американцы срывали пуск газопровода Уренгой – Помары – Ужгород по территории Украины (он обозначен на карте оранжевым), и его удалось построить только наполовину. Вторая ветка не была построена, потому что европейским фирмам-подрядчикам американцы «выкрутили руки» и обанкротили. То есть ситуация 40 лет назад была очень похожа на нынешнюю. С одной стороны, снова нагнетается военная истерика, то есть России надо тратить деньги на ракеты, а с другой стороны, деньги эти неоткуда брать, потому что России не дают продавать газ в Германию. А роль пугала в Европе отведена Польше. Там скоро будут стоять американские контингенты и ракеты, выведенные из Германии к нам под бок. Кто бы мог подумать, что все это будет возле Гродно и Бреста? Но вот так бывает. И вместо «Хельсинки-2» мы получили Багдад номер два на польской границе.  

Такие вот голоса разрядки. Это поляки перебросили под Гродно силы психологических операций. Их задача – устрашать мигрантов. Но машины – это только то, что видно. На самом деле польские офицеры сидят в мигрантских чатах и агитируют там на арабском и английском языках ехать домой.  

Андрей Лазуткин:
Ну а вы спросите: что же будет у нас дальше вместо «Хельсинки»? Думаю, мир все-таки наступит. Иностранные центры смотрят на два шага вперед. Если не получилась прямая дестабилизация, значит надо работать с кадрами в государственном аппарате. Это только в кино к вам приходит шпион и говорит: вы классный парень, давайте работать на США. Нет, все делается не так. Сначала создается некая международная программа. Самое простое – это социальная сфера, здравоохранение, защита окружающей среды, права женщин. Мы вам выделяем деньги на домашнее насилие, на устойчивое развитие, на изучение экономики и другие прекрасные вещи. И вы можете сами их потратить как хотите.  

Дальше белорусским организациям предлагают участвовать в таких программах, то есть придумать смету, как потратить деньги и назначить тех, кто будет работать по этим программам. Это называется грантовая заявка. Дальше у вас уже появляется крючок. Человек, который получит деньги, он может быть не оппозиционер. Но ему можно всегда подсунуть какие-то левые наличные. Просто в знак уважения и благодарности за его труд. Если вы деньги взяли, поздравляем, вы в разработке.  

Андрей Лазуткин:
От вас не будут требовать проникать на военные объекты, кого-то травить ядом, передавать шифровки. Нет, вы просто будете просто иногда выезжать за границу и по-дружески общаться с сотрудником какого-нибудь фонда или программы ООН в рамках вашего проекта. И будете рассказывать абсолютно несекретные вещи: кто с кем дружит, кто с кем спит, какое настроение у начальства, что ваши коллеги говорят про власть, растут ли цены в магазине. То есть нет никакого настоящего рецепта дружбы с Западом. Будет либо вот так, то есть скрытая работа, и тогда это назовут разрядкой, потеплением и даже «Хельсинки-3». С нами будут дружить иностранные послы и даже признавать нашу нелегитимную власть. Надо только дать им работать. И они тогда не будут готовить массовые беспорядки, они будут легальным способом продвигать своих людей, которые через сколько-то лет придут во власть. Примерно так, как это было с Латушко.  

Мы, беларусы – мірныя людзі,
Сэрцам адданыя роднай зямлі,
Шчыра сябруем, сілы гартуем
Мы ў працавітай, вольнай сям’і.

Андрей Лазуткин:
Его бросили на уличные протесты только потому, что у поляков не было своей фигуры в протесте. Но, по-хорошему, такие люди должны до последнего сидеть в кабинете, быть во власти и работать там, добывать информацию. А в остальном политика повторяется. Мы хорошо помним и 2010 год, и то, что было раньше, как нас сначала давили санкциями, а потом приоткрывали кран. Так что бывают заморозки, но рано или поздно наступает оттепель. И не всегда понятно, что лучше.

С вами был Андрей Лазуткин и выпуск «Занимательной политологии».