«1991 год. Распался СССР и закрыли «Пингвин». И закончилась эпоха»: музыкант, математик и художник вспоминают легендарное минское кафе

На углу современных улиц Ленина и Интернациональной пересекаются сразу несколько эпохальных вех в истории нашей столицы.

До революции это был религиозный, светский и культурный центр.

Дмитрий Маслий, историк, член Белорусского союза художников, член Международной гильдии живописцев:
Стоит только сказать, что на месте гостиницы «Европа» находилось историческое здание городского театра, которое было снесено, и построена гостиница «Европа».

Место, где мы сейчас находимся – 100 лет назад это был двор гостиницы «Европа».

Место, интересное чем – тут находились монастыри: Бенедиктинский, Базилианский, Доминиканский. Они были связаны сетью подземных ходов. Ещё в 50-ые годы тут проваливался асфальт – это остатки подземных ходов. В 30-ые годы туда можно было войти.

И, по легендам, там скрывались минские банды.

В конце ХІХ века на пересечении некогда улицы Губернаторской и Соборной площади был построен отель «Европа».

Здесь останавливались Шагал и Маяковский.

Минская богема тоже не проходила мимо, а результат вдохновения от прогулок по этой улице, оставался на полотнах художников. Однако, минский Монмартр не прошёл войну и был погребён под руинами.

Старинные дома по современной улице Ленина, к сожалению, тоже не уцелели.

Улицу реконструировали в 50-ые, значительно расширив. 

Дмитрий Маслий:
В 50-ые годы в этой, как бы, нише в здании появился павильон крытый торговый летний.

Он простоял недолго.

С нечётной стороны улицы архитектор Георгий Заборский спроектировал два здания.

Они – зеркальное отражение зданий на противоположной стороне.

Именно тут в 1968 году открыли легендарное кафе «Пингвин» – место, ставшее культовым сразу для нескольких поколений. 

Дмитрий Маслий:
Кафе-мороженое «Пингвин» было своеобразным брендом. Таких кафе «Пингвин» в Советском Союзе появилось очень много в крупных городах.

Но минское стало таким знаковым.

Напротив в 50-ые годы, когда построили здание, появился ресторан «Заря» с плюшевыми портьерами, в таком стиле советском.

Потом, в середине 70-ых, появился ресторан «Потсдам».

Город Потсдам был побратимом Минска.

И в городе Потсдам появился тоже ресторан «Минск».

К сожалению, его сейчас тоже не существует.

Тут, рядом с «Пингвином», вот в этом здании внизу было ещё популярное место, которое называли «Перцовка». В этом доме жил академик Перцев.

Поэтому – «Перцовка».

Взрослые и дети встречались в одной очереди. И каждый мог отыскать здесь угощение по вкусу.
Александр Помидоров, музыкант, певец:
Несмотря на то, что это было детское кафе, с конца 70-ых в «Пингвине» стали собираться эпизодически люди, которых называли хиппи. Потому что здесь было место их основной тусовки. А с середины 80-ых на «Пингвине» появились металлисты. И длилось это достаточно долго – года до 87-го. А потом, в силу определённых действий пропагандистских одной телепередачи, металлисты с «Пингвина» ушли. Причём, ушли очень организованно, очень качественно.

«Пингвин» был провозглашён гнилым местом торжественно.

Все бутылки были разбиты, здесь была груда осколков – и металлисты с «Пингвина» ушли. На «Пингвин» пришли хиппаны и панки. То есть, они и тогда тусовались, но с уходом металлистов субкультура хиппи и панков здесь расцвела.

Иван Леонов, музыкант, математик:
В Петербурге это был сначала «Сайгон», потом «Гастрит», в Москве – бульвар Гоголя, в Риге – Домская площадь. А в Минске был «Пингвин».

«Гвин», как называли кафе среди своих, быстро оброс длинноволосой  молодёжью.

И дерзнуть прийти сюда мог не каждый.

Иван Леонов:
Я помню такой эпизод. Сидим мы в «Пингвине» внутри. И вваливаются человека три хиппи. Таких уже не очень молодых. И я помню, сидит этот человек: у него зубов каких-то не хватает, у него такой страшный фингал под глазом.

Говорит: «Хороша жизнь хиппейская».

Меня это так «уразіла», я это запомнил.  То есть, казалось бы, человеку, в общем-то, негде ночевать, его побили только что, не так давно, видно. Но ему всё нравится, всё устраивает. 
Ивана Леонова подруга юности уговаривала не ходить в «Пингвин». Но это место, словно магнитом, тянуло тех, кто хоть как-то отличался от нормы, принятой в советском обществе.

Иван Леонов:
Получить на «Пингвине» – это было, вообще, не проблема.

Но за что я ценил «Пингвин» – там можно было встретить кого угодно.

Абсолютно любых, разных людей – студентов консерватории или из музыкального лицея, каких-то очень таких интеллектуальных людей. Я, когда там появился, был младше остальных, мне было 14 лет. В основном, там, всё-таки, люди были – 17-18-19, то есть «большуны» такие.
Александр Помидоров:
В конце 10-го класса со скуки, из интереса я пришёл на «Пингвин», сел на приступочек под витриной и стал играть на немецкой губной гармошке.

Мы познакомились с народом, «пошли на аск» – это сшибать копейку к ГУМу.

Насшибали чего-то, потом вернулись в «Пингвин», что-то съели, что-то выпили, протусовались так до вечера. Ну и стали тут жить-поживать, добра наживать или проживать.

Музыкант Александр Помидоров вырос в соседнем доме, потому за жизнью «Пингвина» наблюдал буквально из окна.

Он предпочитал вариться в общем котле среди людей, близких по духу.

Александр Помидоров:
Очень творческие люди были: художники, поэты начинающие.

Полностью молодая редколлегия журнала «Парус».

Был очень популярный журнал, раньше он назывался «Рабочая смена», потом он стал называться «Парус». Молодёжная его редколлегия полностью тусовалась здесь. Редакция в Минске, а журнал был всесоюзный.

Люди писали стихи, картины, фотографировали, слушали музыку, обменивались какой-то литературой.

И какие-то приключения были.

Градации здесь тоже были разные: здесь были панки, хиппи и так называемые цивилы. То есть люди, которые – негде 2 часа ему провести и он тут тусуется. Иногда среди таких «цивилов» были ребята, которые приторговывали: девчонкам – косметику.

На какое-то время «пингвиновцам» пришлось сменить прописку на уютный дворик возле Дома масонов, который находился недалеко от кафе.

Александр Помидоров:
Архитектурный памятник. Подтвердить или опровергнуть, что здесь собирались масоны, никто не может. Но факт есть факт – вот такое место в центре. В 1986 году этот дом был выселен, как и многие дома здесь, в Верхнем городе, потому что всё это шло под снос тогда. Выселить-то выселили, но коммуникации остались.

Здесь была вода и, местами, электричество.

Поэтому то ли в конце 86-го года, то ли в начале 87-го этот дом не то, что был захвачен – здесь люди стали иногда ночевать, системные «пингвиновские» хиппаны, панки.

И этот дом фактически можно назвать вторым минским центральным сквотом.

Здесь люди занимались живописью, искусством, студии какие-то делали. Потом, кто-то что-то рисует, придёт по молодости и борзоте какой-нибудь панк и – ногами потоптал. Тогда, конечно – трагично, сейчас – комично. Здесь рейды устраивались, нас отсюда забирали после одной статьи в центральной прессе, мы сюда возвращались. Была интересная история, связанная с тем, как хиппи и панки с «Пингвина» написали письмо в ЦК ВЛКСМ(Б) с просьбой прекратить произвол.

И произвол был прекращён.

Но, в итоге, когда закончилась «пингвиновская» история хипья и прочего, закончилась и история «масонов». Дом приходил в полный упадок, запустение. Но потом, всё-таки, его отреставрировали, здесь находится музей театральной истории и культуры.

Завести знакомство среди «своих» или найти занятие на день молодым людям в этом месте в былые времена было легко и просто, стоило только подсесть на лавочку.
Александр Помидоров:
Это – гарантия того, что через минут 10 кто-то подойдёт и уже дальше будем соображать, что будем делать: пойдём за реку или вернёмся на «Гвин», или пойдём на Лодочную. Или там кто-то придёт, скажет: «Слушай, там у художников выставка. Может быть, сползаем, посмотрим?» Или там: «О, «днюха» у Арины, давайте поедем».

Декаданс в «Пингвин» пришёл внезапно, вместе с перестройкой.

Дмитрий Маслий:
В 90-ые годы «Пингвин» уже потерял эту свою популярность, молодёжь переместилась в другие места. И в это время «Пингвин» был очень капитально перестроен.

Появилось кафе «Блюз».

Оно уже было более дорогое, более такое статусное, с «живой» музыкой. Кафе «Блюз», правда, просуществовало недолго. И, когда появился уже проект восстановления гостиницы «Европа», его окончательно снесли. И теперь то, что тут было, уже сложно узнать.

Только воспоминания минчан.

Иван Леонов:
Для меня в 1991 году три события произошли – я закончил школу, распался Советский Союз и закрыли «Пингвин».

И на этом для меня закончилась эпоха.