Эта женщина стала королевой оперетты. Более полувека звучало ее чистое лирическое сопрано и стройная женственная фигура порхала по сцене.
Ах, оперетта! Что скрывается за твоей видимой легкостью? Огромный труд, ежедневные репетиции и умение развлекать публику, когда хочется отдохнуть! Только не очень умные люди могут утверждать, что оперетта – легкий жанр. Безумно трудный, почти, как балет, потому что артистам оперетты нужно не только обладать драматическим талантом, нужно еще уметь петь и танцевать, и желательно делать это хорошо.
Наверное, не случайно, что у оперетты так много поклонников, потому что есть в этом искусстве особый фермент радости бытия, ликования, свет. Очень много талантливых актрис в оперетте. Венгрия до сих пор гордится своей Ханной Хонти. Но мне кажется, что первой и единственной звездой оперетты была она – женщина фантастической красоты, обаяния, таланта и удивительного, уникального, полетного, звонкого голоса. Татьяна Шмыга.
Однажды Галина Вишневская спросила у Татьяны Шмыги:
– Как ты можешь одновременно и петь, и танцевать, и не срывать дыхание?
– Привыкла – ответила она.
Шмыга была настоящей примадонной, ее любила публика необыкновенно. Неслучайно именно ей было присвоено, единственной в этом жанре, звание народной артистки Советского Союза. Однажды на ее спектакле «Моя прекрасная леди», где она была, конечно, Элизой Дулиттл, приехали американские продюсеры. Они очень хотели пригласить ее на Бродвей, но сама актриса об этом предложении так и не узнала. Она ведь жила в стране за «железным занавесом».
Роскошная, уверенная, свободная на сцене, в жизни Татьяна Ивановна была очень застенчивой, она всегда боялась журналистов, ужасно волновалась перед каждым выходом на сцену. И, может быть, потому ей так нравилось играть простых, скромных девушек-золушек, которые становились принцессами в конце спектакля и обретали счастье не благодаря внешним данным, а благодаря своей внутренней красоте.
Даже в таком условном жанре как оперетта Шмыга умела быть живой, естественной. Ее героини в спектаклях часто имели красивые имена: Адель, Виолетта, Чанита, Глория. У нее тоже было красивое имя – Татьяна, но не в честь пушкинской героини. Так будущую звезду родители назвали в честь героини одного из спектаклей, который они посмотрели чуть ли не накануне рождения дочери. Вначале Татьяне Ивановне очень не нравилась ее фамилия Шмыга и она даже хотела ее поменять, но, слава Богу, что мудрый комик, артист Григорий Ярон сказал, что ни в коем случае это делать не надо: «Замечательная фамилия, звонкая, короткая. Вы только должны постараться из фамилии сделать имя!» И это у Татьяны Шмыги получилось.
Она родилась 31 декабря 1928 года в московской интеллигентной семье. Отец – инженер, кстати, родом из Беларуси, а мама, умница и красавица, занималась домашним хозяйством. Будущая примадонна в детстве совершенно не думала о карьере артистки, она хотела стать юристом, правда всегда замечательно пела. Пела дома, когда помогала маме по хозяйству. Мама действительно была очень мудрая женщина и всегда говорила: «Неизвестно, как сложится твоя судьба, но по дому ты обязана научиться делать все». Но так как пела она замечательно, решила поступать в музыкальное училище, стать камерной певицей.
Ей всегда очень нравились старинные романсы. Она поступила, ее сразу записали в хор, в котором пели в основном немолодые дяди и тети, как скажет потом она сама. И она на фоне этого хора, запевающая песню «Заздравная», с нелепыми косичками, но в очень модном красивом платье, которое специально для этого выступления сшила ей мама, выглядела довольно нелепо. И родители сказали: «Больше в хор не ходи».
Вскоре Татьяна Ивановна перевелась в музыкально-театральное училище имени Глазунова, где готовили актеров оперетты. А потом весь их курс перевели в ГИТИС. Это было странно, но Татьяну совершенно не интересовала оперетта, ей ближе была опера, она хорошо знала весь репертуар Большого театра и ходила туда очень часто. Там буфетчиком работал папа ее самой любимой подружки. В ГИТИСе у Татьяны Ивановны был замечательный педагог Иосиф Туманов. И когда его пригласили главным режиссером в Московский театр оперетты, он забрал с собой туда своих самых любимых учеников. Среди них была и Татьяна Шмыга. Поначалу она была такой робкой, застенчивой, сидела всегда в уголочке, у нее была сильная близорукость (минус пять), очень скромно одета. Даже кто-то из дирекции театра сказал:
– Ну, зачем в оперетту пригласили такую некрасивую девушку?
– Ну что вы! – сказал Туманов, – Татьяна Шмыга – это будущее этого театра!
И он был прав. В те времена в Московском театре оперетты работала очень талантливая труппа, замечательные артисты. И была очень дружная труппа, не было никаких интриг и была традиция: артисты старшего поколения опекали молодых, правда, своеобразно: когда заканчивался спектакль, никто не шел домой – все шли в ресторан. И родители Тани были в ужасе: их такая добропорядочная дочь почти каждый вечер после спектакля уезжает тоже в ресторан.
Поначалу она играла в театре очень незначительные роли, бегала по сцене в матросском костюмчике, в коротких платьицах. В одном из своих первых спектаклей, а тогда было модно ставить пьесы на производственную тему, она почти половину действия пролежала под картонным трактором, оттуда подавая свои реплики.
Первая ее роль, молодой артистки, стала Виолетта. Трогательная девушка, продавщица цветов в оперетте Имрэ Кальмана «Фиалка Монмартра». Париж, Монмартр, Богема, молодые актеры, художники и поэты, но эту роль никто не вспоминает, хотя для самой Татьяны Ивановны она была очень дорога. Пройдет время, и Татьяна Шмыга совершенно блестяще выступит в новой постановке этой оперетты. Она будет уже Нинон, ее знаменитая «Карамболина-Карамболетта». Как произносила она эти слова, как она танцевала. Ей многие пытались подражать, но ни у кого ничего подобного не получалось. Кстати, там замечательный текст, и, говорят, эти стихи для этой Карамболины написал не кто-нибудь, а сам поэт Михаил Светлов.
Большой удачей Татьяны Шмыги стало ее участие в спектакле «Белая акация». Музыку сочинил гениальный композитор Исаак Дунаевский. Его оперетты уже шли в этом театре: и «Золотая долина», и «Вольный ветер». Композитора все в этой труппе обожали, он был деликатен, интеллигентен и очень щедр. Каждый его приход заканчивался большим банкетом для артистов. Исаак Осипович Дунаевский настоял, чтобы Тоню, героиню спектакля, молодую девушку, которая влюблена в морского капитана, играла она, Татьяна Шмыга.
Действие этого спектакля происходит в Одессе. Его герои – моряки китобойной флотилии и жители этого колоритного города. Самая яркая героиня, конечно же, Тоня. Прекрасная ее песня об Одессе, которая стала гимном этого города. А публике почему-то особенно нравилось трио Тони и ее незадачливых кавалеров Леши и Саши. Шмыги пришлось сдавать партию Тони композитору по телефону – он уже плохо себя чувствовал, а до премьеры просто не дожил.
Татьяна Шмыга три раза выходила замуж. От первых двух своих мужей она ушла сама. Первым ее мужем был киевлянин, будущий журналист, красивый парень, с которым она познакомилась на юге, в доме отдыха. Почти целый год молодые люди писали друг другу письма. Это был эпистолярный роман, но они поженились. Татьяна Ивановна потом скажет: «Я так и не поняла зачем, я совершенно не любила этого человека, Рудольфа Борецкого». Но брак какое-то время продолжался, ей, правда, нравилась ее свекровь, замечательная женщина, лучшая в Киеве портниха, которая с удовольствием шила платья своей невестке. Они разведутся, а над швейной машинкой у бывшей свекрови будут долго висеть фотографии Татьяны Шмыги.
А потом Татьяна влюбилась по-настоящему в замечательного человека, яркого, талантливого, грузина, артиста, любимца публики и женщин Владимира Канделаки. Он умел делать все, блестяще режиссировал спектакли, а однажды даже станцевал в Большом театре партию Еремея в балете «Бахчисарайский фонтан» с самой Галиной Улановой. Он влюбился в Татьяну с первого взгляда, хотя у него были жена и дочь. Очень интересно за ней ухаживал полтора года. Когда она возвращалась из театра домой, садилась в троллейбус, он ехал на своей машине следом за ней. Они поженились, поначалу жили на частных квартирах, у друзей, но, как говорила Татьяна, счастлива она была со своим мужем только пять лет.
Он был человеком очень остроумным, веселым, добрым, но невероятно несдержанным, слишком темпераментным и очень ревнивым. Хотя Татьяна повода ему не давала. Будучи главным режиссером оперетты Владимир Аркадьевич не делал жене никаких поблажек, наоборот, был слишком строг, она не могла просто так без дела войти в его кабинет, отказаться от роли, которая ей не нравилась, или заболеть. Она иногда плакала и говорила, что была счастлива со своим мужем только пять лет, но прожила с ним 20. Он, кстати, был на 20 лет ее старше. И говорила, что не разводилась с Владимиром Канделаки только потому, что не хотела огорчать свою маму. Но та все понимала и очень переживала за дочь.
Татьяну спасал театр. В это время она очень много работала и стала настоящей звездой оперетты. Владимир Канделаки сумел привлечь к этому жанру многих композиторов, которые до этого оперетт никогда не писали. Но после смерти Дунаевского первым композитором для Московского театра оперетты становится Юрий Милютин. Большой успех имел его спектакль «Поцелуй Чаниты», в котором Татьяна играла главную роль. В те годы была очень популярна Лолита Торес. И гримеры, и художники сделали грим, прическу и костюмы в стиле латиноамериканской звезды. Ей очень хорошо шла широкая синяя юбка с оранжевой блузкой, отделанная кружевами.
Теперь часто в театр приходил композитор Милютин. Он был полный антипод Дунаевскому. Было странно, что автор такой веселой, озорной, яркой, зажигательной был очень угрюмым, молчаливым человеком, ни с кем не общался, не старался сблизиться с артистами, сидел на репетиции, ни слова не говорил, потом уходил.
Еще более ярким спектаклем стал «Цирк зажигает огни». В нем Татьяна Шмыга играла красивую романтичную девушку, приемную дочь хозяина восточного цирка Глорию Розетти, которая влюбляется в русского артиста. Этот номер поставила талантливый хореограф Галина Шаховская, которая в свое время учила танцевать Любовь Орлову. Революционер в эстрадном танце, которая, когда руководила балетом Московского театра оперетты, привлекала в балетную труппу не только талантливых, но и очень красивых артисток.
Когда режиссер Эльдар Рязанов пригласил Татьяну Шмыгу в его картину «Гусарская баллада» на роль французской актрисы и певицы Луизы Жэрмо, она вначале категорически отказалась: «Зачем мне кино. У меня есть театр!» Но режиссер уговорил. Сниматься оказалось совсем не трудно, тем более, что ей очень нравилась музыка, написанная Тихоном Хренниковым. Сцену, когда ее экипаж гусары отбивают у французов, снималась на натуре, был настоящий снег. А вот сцену дуэли, где дрался поручик Ржевский, снимали уже в павильоне, вместо настоящего снега был нафталин. Представляете, как чувствовала себя актриса, которая всегда страдала от аллергии.
Этот фильм актриса любила, с удовольствием пела куплеты Луизы в концертах, но сама себе она не нравилась. Говорила, что неудачный грим и плохая прическа, и поет она там плохо. Что теперь (ей было 70 лет, когда она давала это интервью) она поет лучше, и еще ей было обидно, что артист Лев Поляков, который играл влюбленного в нее гусара, после съемок сказал, что Татьяна Шмыга совсем не умеет целоваться.
Шмыгу не раз приглашали в театр режиссеры. Говорят, такое намерение имел даже сам Анатолий Эфрос. Но на драматическую сцену она все-таки выйдет, когда ей будет 75 лет в театре имени Ермоловой, ее пригласит Владимир Андреев, он станет ее партнером в спектакле по пьесе Леонида Зорина «Перекресток». Актриса будет сначала в ужасе: нужно будет выучить столько текста, но как его не проговорить, ведь у Зорина каждое слово – «золото».
Самым счастливым для Татьяны Шмыги будет ее третий брак. С композитором и дирижером Анатолием Кремером. Это очень забавная и странная история. Они были знакомы почти 20 лет. Кремер работал дирижером в Московском театре оперетты. Но они никогда не обращали внимания друг на друга, а потом поехали вместе в одну поездку, туристическую, во Францию. Не случайно Париж называют «городом любви». Уже в самолете их места были рядом, они проболтали всю дорогу. В гостинице Татьяна скажет, что ей хочется как можно скорее купить знаменитый французский белый хлеб, багет – она его очень любит. И в ближайшую булочную отправится Анатолий Кремер, и тут же среди коллег пойдет слушок: Анатолий Кремер отправился в номер к Шмыге с огромным батоном. Этот хлеб станет роковым в их судьбе.
Во Франции они все время будут проводить вместе. Но когда прилетят в Москву, станет намного сложнее, ведь оба были несвободны. У Татьяны был очень ревнивый муж Владимир Канделаки, и Кремер был несвободен: у него была замечательная жена, очень умная, добрая, все понимающая, всегда все ему прощающая, не какая-нибудь стерва, и такую жену было бросить очень сложно. Они скрывались, тайно встречались, Татьяна говорила: «Бегаю, как девчонка, к тебе на свиданки».
Татьяна Ивановна была более решительная, и как только Канделаки улетел ставить спектакль, она тот час покинула их роскошную квартиру на Котельнической набережной, написала мужу, теперь уже бывшему, записку и взяв из всех вещей только рояль. А у Кремера заболела тяжело жена, и он долго не мог уйти из дома. Наконец-то они могли соединиться. И когда страсти улеглись, Татьяна Ивановна, снова, как и прежде (они были знакомы), стала общаться с супругой Анатолия Розой.
Татьяна Шмыга стала для Анатолия Кремера не только самой любимой женщиной, она стала его музой. И он продлил ее творческую жизнь, сочинил для нее четыре замечательных музыкальных спектакля: «Эспаньола», «Катрин», «Джулия Ламберт» и «Джейн».
Однажды я пришла к своей московской подруге, которая жила на одном этаже с Татьяной Шмыгой в доме на Тверской. И увидела невероятную картину: Шмыга и ее приятельница Татьяна Санина, тоже знаменитая актриса оперетты, вытирают пол на лестничной клетке, он залит чем-то красным. Оказывается, одна из них разбила на пороге стеклянную банку с томатным соком. Представляете, какое зрелище! Две примадонны, две звезды – и с половыми тряпками.
В доме у Шмыги часто собирались гости. Вообще у актрисы никогда не обедали на кухне, всегда в столовой, на накрахмаленной скатерти, суп подавался в супнице, а мясо – на блюде. А когда приходили гости, стол был просто фантастическое произведение искусства, правда, в последние годы помогала домработница. И на столе всегда стояла ее любимая картошка с селедкой, как она говорила, «под водочку». Кстати, актриса никогда не придерживалась диет и говорила, что ест все, что хочет, ведь она столько двигалась и в жизни, и на сцене.
Когда приходили гости, хозяйка прибегала чуть ли не в самую последнюю минуту. Сумка, цветы летели в одну сторону, туфли – в другую. «Как сейчас выпьем, как сейчас закусим!» – заводила она своих гостей. Хотя все знали: артистка сейчас выпьет где-то 15 капель. А потом картинно и очень красиво уронит свое прелестное лицо в ладони и будет трагическим голосом говорить: «Боже, зачем я там напилась?» – это был ее домашний театр.
Она была невероятно элегантна. Все женщины Страны Советов снимали фасоны с ее платьев и костюмов. Всю жизнь ходила на каблуках, даже домашние туфли были на каблучке. Ходила она очень быстро, почти бегом. «Тань-Вань бежит», – так называли актеры театра Татьяну Ивановну за глаза. В основном всю свою одежду она шила в Московском доме моделей на Кузнецком мосту. Что-то ей предлагал сам Слава Зайцев, правда, его туалеты она выбирала только для сцены, в жизни носить – они казались ей слишком экстравагантными.
В те времена было тяжело с тканями, не были тех роскошных материалов, которые есть сегодня. И как только не изощрялись художники и портнихи в ее родном театре. Шили платья из накрахмаленной марли, из атласного подкладочного шелка, верхом совершенства считался крепдешин, но он очень сильно мялся. И, тем не менее, некоторые платья примадонны Московской оперетты Татьяны Шмыги были просто произведением портняжного искусства. «Какие у нее меха!» – восхищались поклонницы и не знали, что все меха делались из чуть подкрашенного зайца или кролика.
Ей исполнилось 80 лет, а она по-прежнему играла в своих любимых спектаклях «Катрин» и «Джейн». Блестяще прошел ее бенефис по случаю юбилея. Она была странной женщиной: радовалась даже своему 80-летию. Так танцевала, так пела замечательно, а как выглядела! Хотя мало кто знал, что у нее уже сильно болят ноги, тромбоз, закупорка вен. Всю жизнь на каблуках, и так танцевать, что искры летели из-под ног.
Такая талантливая, такая обаятельная, такая красивая. Казалось, что первая актриса Московского театра оперетты будет всегда. Но ведь так не бывает.
Элеонора Езерская