Лазуткин: «ПиС» деньги взяла, а потом решила освободиться от немецкого ошейника и надеть американский поводок

Очередной скандал в Польше. Накануне выборов польская оппозиция выпустила книгу-расследование о том, как Центральное антикоррупционное бюро установило шпионскую программу на телефоны окружения Дональда Туска. Польских политиков ставили на прослушку с помощью израильской программы «Пегас».

Специальный комитет Евросоюза, который занимается расследованием использования программ-шпионов, подсчитал, что в Европе, кроме Польши, аналогичное программное обеспечение используют 14 стран и 22 организации.

О том, как свобода и демократия на словах сочетаются с политической слежкой на практике, расскажет Андрей Лазуткин.

Андрей Лазуткин, политолог:
«Гражданскую платформу» поддерживают на уровне местной власти, особенно в городах на западе Польши, которые связаны с Германией. Там у оппозиции есть люди при должностях, и дальше работала простая схема – поступало анонимное сообщение, что, например, мэр города берет взятки. После чего спецслужба обращалась в суд и получала санкцию на установку шпионской программы такому человеку и его родственникам.

Так, программу «Пегас» (это новейшее западное средство слежки) вроде бы абсолютно законно поставили начальнику избирательного штаба «Гражданской коалиции» Кшиштофу Брейзе, под предлогом того, что его отец по анонимному сообщению подозревается в коррупции. Мало ли, вдруг сын тоже берет взятки.

«Пегас» – это программа, которую Израиль разрабатывал для контртеррористических задач. Польша такую программу купила по лицензии и применять ее могла не как хотела, а с ограничениями. Потому что «Пегас» – это не просто запись переговоров по сотовой связи – сотрудники получали доступ ко всему, что происходит в телефоне и вокруг него, к контактам, фотографиям, камере, микрофону, местоположению.

Польский офицер сидел и в реальном времени отслеживал, что происходит в жизни другого человека. Но какие масштабы были у слежки в Польше, неизвестно. Сначала ее отрицали, потом в парламенте было заявлено, что под наблюдением находились примерно 200 человек ежегодно. И схема прекрасно работала, пока шпионскую программу не поставили руководителю избирательного штаба Туска.

А что такое телефон начальника штаба? Там есть все о контактах Туска с западными политиками, о его планах на выборах, не говоря о личных моментах, и если повезет – компромат. Понятно, что наверняка искали связи с немцами, но на уголовное дело ничего не нашли.

Андрей Лазуткин:
Как стало известно, что телефоны прослушивают? Дело в том, что не только Польша использует эту программу, но и та же Германия, там знают, как это работает. Телефоны трех оппозиционных политиков сдали на экспертизу специалистам по безопасности, и те подтвердили факт взлома. Случился большой скандал, Израиль отозвал польскую лицензию – там посчитали, что программу используют не против терроризма, а в политических целях. Но дело ведь еще и в том, что израильская фирма, которая продала программу, тоже имела доступ к оперативной информации о польских политиках. Получается, польские службисты ради удержания власти подарили информацию о том, что происходит у них наверху, третьим лицам. Но зато нашли белорусских шпионов, которые считали вагоны на железной дороге.

Однако несмотря на скандал, польские сотрудники развели руками, мол, все это было по закону, суд нам разрешил. И тут мы приходим к важному вопросу: а что за суды сегодня действуют в Польше? Шесть лет назад правящая партия провела судебную реформу. Суть реформы в том, что они создали Дисциплинарную палату (в основном из бывших прокурорских работников) и уволили нелояльных судей под разными предлогами. До этого Качиньский заявлял, что суды зависят от оппозиции и что это «корпорация вне государства».

За эти действия Еврокомиссия наложила штраф и заморозила ковидные выплаты для Польши на сумму около 60 миллиардов евро. Для сравнения, за 20 лет нахождения в Евросоюзе поляки получили 100 миллиардов дотаций, а здесь их за раз штрафуют на 60. Почему судебная реформа обошлась так дорого?

Потому что ЕС должен быть уверен, что деньги, которые выделяют Польше, не украдут, и что польский суд сможет независимо осудить коррупционные преступления. А если в стране нет нормальных судов, она превращается в бездонную бочку, куда можно заливать любые деньги без всякой отчетности. Но европейцы как-то поздно спохватились, 20 лет как приняли в ЕС, а теперь кричат, что нужна система контроля.

Андрей Лазуткин:
Американцы в Украине поступили гораздо умнее. После Евромайдана там создали сразу четыре антикоррупционных органа, хотя коррупцию так и не победили. Потому что с ней не надо бороться – это игла Кощея, ключ для контроля любого режима. Воровать нельзя только американские деньги, за это наказывают. Остальное воровать можно, но мы должно быть в курсе, где и что вы воруете. Для этого при антикоррупционных органах создаются наблюдательные советы, куда входят иностранные граждане (например, собственники крупных компаний или фондов – им же надо понимать, как расходуются их деньги). И так оперативная информация, которую собирает антикоррупционный орган, сразу попадает на Запад, абсолютно законным путем. И на всю правящую группу руками украинских офицеров законно собирается компромат, который можно использовать, например, на выборах или для каких-то важных задач для США.

Примерно такая же схема контроля реализована в Евросоюзе. Только ниточки контроля, как в случае с Польшей, вели в Германию. Но «Право и справедливость» деньги взяли, а потом решили освободиться от немецкого ошейника и надеть другой поводок – американский. Конечно, немцы этого просто так не оставят – вот об этом и нынешние выборы в Польше, вернется или нет немецкий контроль.

При этом забавно, что люди, которые предлагали нам европейские ценности, сами отказываются от разделения властей и от независимости судов, чтобы создать условия для работы спецслужб, для фабрикации уголовных дел против оппозиции, для слежки за оппонентами и, конечно, для комфортной коррупции.

Андрей Лазуткин:
Зритель может сказать: «Я простой человек, миллионами не ворочаю, что мне с того». Так вот для всех, кто уехал в Польшу и Литву не просто собирать клубнику или чинить машины, а например, работать в оппозиционных СМИ или называет себя «политиками» и «экспертами», скандал с прослушкой – это тревожный звонок.

Посмотрите, как они проверяют и прослушивают своих высокопоставленных граждан, даже сенаторов. То есть людей, которые имеют деньги и связи, могут обратиться к адвокатам и иностранным специалистам. А у мигранта, иностранца там нет и не будет никаких прав. Если такого человека поставят на прослушку, это вообще ни у кого не вызовет вопросов. Потому что после начала военной операции все белорусские и российские граждане на Западе оказались под самым пристальным наблюдениям. То, что русским не дают визы и запрещают въезжать на машинах, – это часть фильтрационных мероприятий. Им надо проверить всех, кто остался в Евросоюзе, и не впускать лишних.

Андрей Лазуткин:
Ирония в том, что в 2020-м призывали бежать из якобы несвободной Беларуси. Но бежать куда? Здесь до личной жизни человека никому нет дела, если он не совершал преступлений. А на Западе в условиях СВО граждане России и Беларуси подозрительны сразу по факту, потому они из стран-соагрессоров, а значит, нужно гласно и негласно контролировать и проверять. Хотя свободы там нет даже для политиков первого эшелона. Они открыто шпионят за Туском, который, на минуту, был не только премьером, но и председателем Европейского совета, это высший орган Евросоюза. А для наших эмигрантов, которые там никто, будет полицейское государство с полным колпаком и ограничением прав. И это не говоря про формальные проблемы с паспортом, визами, с пребыванием в ЕС, откуда в любой момент могут депортировать. Все к этому идет, потому что война, которая началась на Ближнем Востоке, обернется еще одним потоком беженцев в Европу. И если Европа будет ужесточать законы для мигрантов, то ужесточит их для всех, в том числе и для наших уехавших граждан.

А с вами был Андрей Лазуткин и выпуск «Занимательной политологии».