Новости Франции. Месяц «флореаль» — так называли конец апреля и начало мая в дни Великой французской революции. Судя по накалу страстей, сейчас в Париже стоит именно флореаль, а не май: даже полицейские возмутились тем, как ожесточенно дерутся с ними уличные бунтари: «Такая взаимная ненависть между согражданами просто недопустима!»
Главное в теперешней французской революции – ее домашность, чувство принадлежности к одной семье, что объединяет не только единомышленников, но и противников.
«Что делаете, господа?» – «Шумим, братец, шумим!»
Ну, а полиция дружелюбно охаживает дубинками, беззлобно и даже почти нежно.
По крайней мере, так было до четверга: утром буянов на улицах брала полиция, но оформляла их как можно быстрее, чтобы уже к вечеру они вновь могли орать лозунги и жечь файеры. Даже у министра разбежки в цифрах между задержанными и посаженными – почти 2 порядка.
Бернар Казнёв, министр внутренних дел:
Хочу выразить свою признательность полицейским Франции за титаническую работу, ими проделанную. Тут депутат один говорил, что они сделали недостаточно. А 1300 арестов? А 800 помещенных в каталажку? А 51 нарушитель, подвергнутый судебному преследованию? И мы, по-вашему, нежничаем с хулиганами?
Веселая атмосфера майского пикника развеялась под конец недели:
полицейский автомобиль чуть не сожгли со всем экипажем,
спецназу начало прилетать всерьез и камнями, и бутылками, и железными прутьями. Это было так неожиданно, что ажаны вышли на демонстрацию под девизом: «Долой жестокость по отношению к фликам!», то есть, к ним же самим.
Филипп Капон, генеральный секретарь полицейского профсоюза:
Это недопустимо. Жалкая кучка радикалов из числа демонстрантов провоцирует взаимную ненависть! Мы были вместе, когда отстаивали Шарли-Эбдо, когда защищали Батаклан, и мы позволим каким-то экстремистам нас разделить?! Анархисты, леваки — они проверяют государство на крепость. Мы, уверяю вас, сильнее, просто мы стараемся также быть мудрее.
Знакомство с новыми французскими революционерами обнаруживает, что остервенелые бойцы — это не партийные леваки, а масса юнцов из «банлье»-пригородов. Масса во всех смыслах темная: с образованием у них полный швах, а цвет кожи — от оливкового до черного.
В Амьене таких недавно судили за поджог школы, который преступники объяснили просто:
«А, учителя издевались, заставляли стихи Расина учить!»
Это люди в буквальном смысле без будущего, а трудовая реформа, из-за которой Франция пылает, превращает их в рабов. Ну, и зачем Расин людям, которые из всего французского должны знать только: «Касса свободна! Следующий клиент!».
Популярность президента Олланда болтается в окрестностях жалких 10 процентов, реформу отказались поддержать даже депутаты от его родной Социалистической партии: правительству даже пришлось отыскивать закавыки в кодексах, которые позволяют обойтись в проведении реформы без парламентского большинства.
Филипп Мартинес, глава профсоюза рабочих:
С самого начала, уже 2 месяца, правительство отказывается нас слушать. Теперь вот даже на парламентское большинство наплевали, нашли чрезвычайный закон № 49/3. Мы заставим себя услышать.
Самое трагическое во всей этой истории, что правы обе стороны конфликта:
бунтующие, поскольку они защищают свои права от ущемления; правительство, ведь без людоедской реформы французская экономика рухнет.
Статистика уже 15 лет говорит о спокойном и уверенном росте ВВП в Европе и Штатах
— процента на 2 в год, иногда меньше. Но правительства постоянно говорят о тяжелейших кризисах: субпрайм, деривативов, образовательных кредитов, просто государственных долгов, как в Греции или Португалии.
Как это возможно: рост на грани катастрофы?
Финский экономист Хеллевиг предлагает интересное объяснение. Если предприятие приносит доход, но при этом погрязает в кредитах, не будет ли правильным при оценке качества дохода учитывать рост долговой нагрузки?
К примеру: за последние десять лет
экономика Штатов выросла на 2 триллиона, а долг — на 10 триллионов.
Если по уму, то ведь это совсем не рост, а падение ВВП. Чужие деньги проедены, а на 5 проеденных долларов приходится 1 только произведенный доллар внутреннего продукта? Если благополучную статистику 21-го столетия изучить с пристрастием и сделать поправку на увеличение долгов, то выяснится: ВВП многих стран, в принципе, не рос, а сокращался, как если бы заёмное выдавали за свое и просто пускали на потребление.
Ниспровергатель из Финляндии Хеллевиг всё пересчитал:
продукт, произведенный Штатами, сократился на 59%, продукт Еврозоны — на 30 пунктов.
Населению не заметить это позволяли только кредиты, которые брали их страны, а у своих правительств и банков — сами граждане.
Обслуживать национальный долг становится непосильной нагрузкой: затягивать пояса надо уже сейчас, пока не набежали кредиторы с векселями требовать погашения.
Франция, Италия, Испания, Португалия — все вынуждены свои социальные государства превращать в потогонные. По правде говоря, и это вряд ли поможет: слишком уж всё запущено. Но просто хлопнуть ладонью по столу и сказать:
«Денег нет и не будет, долги свои я всем прощаю!»
— могут, наверное, только американцы, да и они вряд ли рискнут.
В общем, пот, слезы и тяжкий труд на многие десятилетия — вот, что могут обещать народам честные правительства. Этой горькой правды не отменить ни баррикадами, ни революциями, ни классовой войной. Французам и президенту Олланду просто не повезло с эпохой: вечный праздник окончился, начались трудовые будни.