Новости Беларуси. 8 декабря 1991 года. День, который добавил приставку «пост» к словосочетанию «советские республики», сообщили в программе «Неделя» на СТВ.
Беларусь, резиденция Вискули, шесть подписей под Беловежскими соглашениями. Кажется, мало. Кто мог тогда поверить, что это точки невозврата? Но по итогу это были именно они.
Вячеслав Кебич – один из тех, кто поставил подпись. Первый председатель Совета министров независимой Беларуси.
Вячеслав Францевич в своем интервью телеканалу СТВ рассказал, поменялось ли его отношение к произошедшему тогда в Беловежской пуще, а также о том, как можно переосмыслить события 27-летней давности и их влияние на то, что происходит сейчас.
Юлия Огнева, СТВ:
Вячеслав Францевич, готовясь к интервью, в поисковике в интернете написала «8 декабря». И сразу мне подсказку выдало – «1991 год». Под Беловежскими соглашениями в том числе была и ваша подпись.
Прошло 27 лет. Скажите, за это время отношение к происходящему у вас менялось, трансформировалось?
Вячеслав Кебич, премьер-министр Республики Беларусь (1991-1994):
У меня поменялось сразу на следующий день. Чем дальше мы уходим, тем печальнее становится восприятие того, что произошло в Беловежской пуще. Мы пожинаем плоды того, что мы сделали, когда подписывали это соглашение.
Что касается моей подписи, то моя подпись стояла, как и трех других премьеров под вторым документом – экономическим документом. Экономика всех республик, входящих в состав Советского Союза, развалилась напрочь. Я же знаю, как тогда было. Мы тогда могли существовать, и в Беларуси в том числе, только на хороших отношениях, сложившихся между личностями. Председатели Госпланов Советского Союза, союзных республик стали премьер-министрами, кроме Грузии. И вот мы были знакомы друг с другом и легко договаривались друг с другом. Но чем дальше уходило время, тем национализм больше захватывал интерес каждой страны, тем хуже и хуже становилось нам. И я понял, что надо найти выход.
Юлия Огнева:
Беловежские соглашения же не стали выходом?
Вячеслав Кебич:
Потому что когда мы уже собрались на вторую встречу в Алма-Ате, нам надо было уже по новым республикам, которые мы принимали уже в состав СНГ, нам надо было оговорить все условия, которые должны они были выполнять так, как сегодня выполняют страны, входящие в ЕС.
Юлия Огнева:
Как вы видели себе СНГ, когда его создавали?
Вячеслав Кебич:
Во-первых, единая политика (я имею в виду международная политика), единая армия и единые рубежи страны. С точки зрения экономической самостоятельности – полная экономическая самостоятельность. Мы должны были только определить единый союзный бюджет, то есть бюджет уже СНГ, а дальше каждая республика должна была развиваться самостоятельно.
Юлия Огнева:
Есть ли какие-то факты, связанные с декабрем 1991 года, о которых вы никогда не говорили и никогда не скажете?
Вячеслав Кебич:
Сегодня, видимо, замолчать уже невозможно. Я могу только одно сказать. Опять-таки, я вспомнил Буша-старшего. Когда Ельцин докладывал, первый, кому он доложил – это был, конечно, президент Буш. Он задал единственный вопрос: «Я не знаю, что вы там подписали, но я только хочу спросить: у кого ядерная кнопка?». Этот факт говорил о том, что он первым понял, к чему может привести развал Советского Союза.
Юлия Огнева:
Но вы, пожалуй, один из тех немногих, кто не ушел в оппозицию.
Вячеслав Кебич:
А зачем? В оппозицию кому – к своему народу?
Юлия Огнева:
На неделе состоялся саммит не только Содружества Независимых Государств – неформальная встреча, но и саммит ЕАЭС. Как оцениваете его работу по сравнению с СНГ?
Вячеслав Кебич:
Это более прогрессивная форма сотрудничества, потому что в основе этого сотрудничества лежит, прежде всего, экономика – больше экономика, нежели политика.
Я считаю, что те задачи, которые стоят перед ЕАЭС, до сих пор не выполнены. Мы никак не можем прийти к единому мнению о том, что мы должны быть в одинаковых экономических условиях. И мы по-прежнему каждый раз (в данному случае, если мы говорим о Беларуси) перед Новым годом (слава богу, в этом году нет) согласовываем цены на газ, нефть, квоты на газ, нефть. Этого не должно быть.
