На короткой улице Московской всего двадцать зданий, и пять из них имеют охранный статус памятников архитектуры.
Университет на месте минских джунглей и дом, где жил «челюскинец»: история улицы Московской
09 февраля 2018 14:07
Дом под номером 13, к примеру, родом из 50-ых.
Много историй может рассказать эта улица, самые интересные – из довоенных времен. Примерно 90 лет назад здесь, посреди многочисленных деревянных домиков выделялся один кирпичный двухэтажный. До революции он назывался домом Дрейцера – по имени одного из зажиточных минчан.
Дрейцер держал в глубине двора смолокуренный склад.
В 20-ые годы прошлого века дом, по понятным причинам, был национализирован. На первом этаже располагались магазины, а на втором жили несколько семей: Мироновы, Азаркевичи, Пекарские, Лившицы.
Типичная картина для Минска тех лет – русская семья, белорусская, польская и еврейская.
Но мы остановимся на Мироновых. Точнее, на мальчике Саше Миронове, который жил здесь и ходил в 4-классную железнодорожную школу.
После войны это была уже женская школа №44. В начале 80-ых дореволюционное здание было снесено в связи со строительством станции метро «Институт культуры». Находилось оно в районе современной остановки маршруток, правее от цветочного базара, возле железнодорожных путей.
А мы вернемся к Саше Миронову.
Вадим Зеленков, кандидат физико-математических наук, краевед:
Затем пошел в семилетку, там, где сейчас стоит минский почтамт на проспекте Независимости. И вот в этой семилетке географию преподавал Иван Михайлович Фёдоров, которого наши зрители наверняка знают под псевдонимом Янка Мавр.
Тогда ещё – учитель, в будущем писатель – фантаст, автор приключенческих книг для детей. И вот с тех пор Янка Мавр стал для Саши Миронова учителем не только географии, но и литературы, и жизни. Миронов написал позже повесть «Дед Мавр», в которой много рассказывается и о писателе, и о Московской улице.
Он ходил на знаменитом пароходе Челюскин и его спасали в той знаменитой эпопее.
Парк Челюскинцев, который на другом конце Минска – это, отчасти, и ему посвящён, Александру Миронову. А о Московской он рассказывал вот что – вот двухэтажный дом, вот во дворе – склад, рядом, в двух кварталах, в районе улицы Фабрициуса, стекольные заводы – рядом рынок, который назывался «Суражский», туда крестьяне привозили зелень, фрукты, живых поросят – раздолье для того времени.
Но главная достопримечательность района была другой.
На карте 1873 года видим, как на юг уходит Московская улица, тогда ещё – Ново-Московская, а справа – огромное серое пятно.
Это – болото, которое называли Францисканским.
Почему так – сказать трудно, возможно, здесь было подворье Францисканского монастыря, располагавшегося на Губернаторской улице.
Болото занимало ценную городскую территорию.
Как известно, после постройки железнодорожного вокзала, земли в его окрестностях резко поднялись в цене, а это болото было, как раз, между двумя вокзалами Либаво-Роменской и Московско-Брестской дорог. Поэтому ещё до революции были разработаны проекты его осушения.
Так, в Национальном историческом архиве Беларуси сохранился проект 1895 года по осушению болот с выводом воды в городскую канаву, но тогда идею так и не воплотили в жизнь. В повести «Дед Мавр» Александр Миронов писал: «На зависть всем минским мальчишкам, нигде в городе больше не было такого необыкновенного, ну, ничуть не хуже, чем бразильские джунгли, болота, как у нас!»
Вадим Зеленков:
Вот здесь оно и находилось, Францисканское болото, занимая обширное пространство от железной дороги почти до самой Московской улицы.
Кстати говоря, по одной из версий, вполне реальной, именно из этого болота вытекала наша знаменитая Немига.
Потом, когда уровень воды в нём стал падать – река отступила , и по современным сведениям, уже начинается в начале Вирской улицы, тоже недалеко отсюда. Болото.
Миронов сравнивает его с джунглями.
Потому что тут были густые заросли, тут гнездились утки, тут ловились на самодельные крючки караси.
И дети прибегали летом с головы до ног перемазанные тиной, руки изрезаны болотной травой – они, конечно, получали своё от родителей, но на следующий день, всё равно, шли сюда, потому что было интересно , а зимой было совсем раздолье
С конца ноября по март это место становилось центром притяжения для минчан.
Всё болото – простор для городских лыжников, весь покрытый гладким льдом бездонный пруд – большущий каток для минчан. Места хватало каждому, откуда бы ни пришёл.
Но – дети детьми, а взрослые эти забавы воспринимали немного иначе. Железная дорога в 20-ые годы ХХ века была, в каком-то смысле, «государством в государстве», у неё были свои школы, организации, больница. Директором железнодорожной больницы в 20-ых – начале 30-ых годов был знаменитый доктор Хундадзе. У него была репутация доброго, отзывчивого человека, прекрасного специалиста, к его мнению всегда прислушивались. Так, доктор, осмотрев местное болото, сделал вывод, что это – рассадник малярии и других заболеваний, которые тогда были смертельно опасны.
После этого руководство железной дороги решило сделать железнодорожную линию-времянку.
Погнали по ней толкачом-паровозом нагружённые песком платформы, и – ни джунглей, ни пруда, ни диких уток, ни карасей.
К концу субботника, продолжавшегося изо дня в день в течение трёх с небольших недель навсегда исчезло болото, и оказавшийся совсем не бездонным пруд.
Вместо них – ровное, без единого холмика, утрамбованное вручную песчаное поле.
Вадим Зеленков:
Миронов пишет, что им этого не хотелось, хотелось, чтобы, по-прежнему, оставалось это интересное место, но поди откажись, когда тут и родители, и учителя, с которыми тоже не стоит портить отношения.
Огромное количество песка было засыпано в болото.
И болота не стало. На его месте появилась ровная площадка , но просто площадкой она оставалась недолго, здесь был построен стадион «Локомотив», тоже железнодорожный.
Когда-то, рассматривая карту Минска 70-ых годов, я не мог понять, почему переулки, которые расположены вот здесь, в паре сотен метров отсюда, называются Спортивными.
Было три Спортивных переулка.
А потом увидел на довоенной карте стадион – это «Локомотив», по нему называли переулки.
Но пришла война и в войну, может быть, немцы здесь какие-то соревнования и устраивали, но стадион быстро перестал существовать, потому что местность понадобилась им для другого – здесь была свалка металлолома
Именно здесь Анна и Зоя Серовы собирали оружие и добывали патроны для партизан.
После войны сюда свозили ещё и технику, брошенную в окружающих Минск лесах и полях.
Свалка протянулась от нынешнего Университета культуры почти до улицы Толстого и, как магнит, притягивала тогдашних мальчишек.
О ней вспоминали Александр Станюта, Константин Тарасов, которые жили здесь после войны и ходили на эту свалку за приключениями.
Но родители отбирали все находки, потому что их пугали игры детей с настоящим оружием.
После металлолом убрали, но стадион восстанавливать не стали, построили заново, недалеко, на Сенницкой. А на его прежнем месте находится Университет культуры и искусств и проходит трасса Суражской улицы.
Спортивные переулки продержались ещё долго.
Последний домик по 1-му Спортивному переулку был снесен летом 2010 года.
Вадим Зеленков:
Францисканского болота давно нет, и местность вокруг тоже изменилась. Ещё в начале 70-ых годов не было Университета культуры, не было Института высшей школы. Здесь было несколько домиков – остатки Московского переулка, который тянулся сюда от Московской улицы примерно с того места, где сейчас стоит Академия управления, и трава вот в этом месте была особенно зелёной, и земля ещё немного пружинила.
Болота не было, но какие-то его следы ещё оставались.
Когда мне нужно было подкормить кошку витаминами, я шёл собирать траву именно сюда.
Здесь она была особенно сочной и даже сейчас можно найти какие-то травяные островки, где трава растет особенно пышно.
Прошлое не уходит без следа, оно остаётся с нами, нужно только знать, где его искать