Великую дату не забыли, главное не забыть тех, кто помнит Победу, как лично пережитое. Александр Добриян и дорогие наши ветераны продолжат программу.
Аэлита Самсонова, ветеран Великой Отечественной войны:
Разве это может стереться из памяти? Это была первая бомбежка Орла. Колонной летели самолеты, вечером, вдруг: «Наши, наши летят!» Вдруг от них отделяются какие-то точечки, и начались разрывы.
Нас просто привлекали работать с ранеными, потому что медперсонала не хватало, а это же все вживую. Плачут, стонут, сами плачем и стонем. В этот момент, самый страшный момент, было понятно, что такое война.
Вот так внезапно закончилась юность. Летом 1941 года ей было всего 15. Вместо романтических прогулок под луной ее поколению выпали бесконечно долгие ночи под аккомпанемент артобстрелов и авиабомб.
Василий Каратеев, ветеран Великой Отечественной войны:
Мое первое впечатление было от этой войны, когда взрываются бомбы и разваливаются стены, освещаются изнутри красным цветом. Тут уже я почувствовал, конечно, и страх, и весь этот ужас, к чему это идет. Летит самолет и строчит по нам. Пули трассирующие, и ощущение такое, что они все в тебя летят.
Той летней ночью 1941 года 15-летний Василий Каратеев лежал где-то на безымянном полустанке: ни жив, ни мертв. Сколько их было таких? Тысячи, сотни тысяч советских девушек и юношей. Война не спрашивая заставила сделать то, что нужно было сделать – мгновенно повзрослеть.
Аэлита Самсонова, ветеран Великой Отечественной войны:
Вся молодежь считала, что должна идти на защиту Родины. Как это: Родина в опасности, а мы будем сидеть, когда мы можем ей помочь реально?
После обучения в составе фронтового госпиталя Аэлита Самсонова прибыла в Прилуки.
Сегодня в музейном вагоне санитарной «летучки» военная медсестра снова переживает те минуты и часы, когда нет времени ни на сон, ни на еду.
Аэлита Самсонова, ветеран Великой Отечественной войны:
Когда шло наступление, 4-5 дней вообще из госпиталя никто не выходил, потому что хирурги стояли у операционного стола чуть ли не до обморока. Где-нибудь выскочит, приткнется в какой-нибудь уголок, или где койка свободная, переспит 2-3 часа, и опять за операционный стол. И медсестры так же. Мы жили госпиталем и в госпитале. Это был наш дом, и ко всем раненым мы относились как к своим родным. Предположим, лежит пожилой раненый и мне говорит: «Ты так похожа на мою дочку. Ты хоть меня погладь ручкой по щеке». Глаза закроет. А мальчишки молодые говорят: «Элечка, миленькая, поцелуй меня, пожалуйста. Я в жизни еще никогда с девочкой не целовался». И что делать? Я же сама нецелованная была, но целовала.
Что лечило солдатские раны лучше – доброе слово медсестры или скальпель хирурга? Ответить на этот вопрос так же непросто, как описать ощущения, когда тебе 19, а ты не знаешь – жив ты или уже мертв.
Василий Каратеев, ветеран Великой Отечественной войны:
Отношения хорошие были, добрые, душевные. И медперсонал, и санитарки, и медсестры. Я там четыре дня побыл. Губа была рассечена, а ее перевязали так, что она села у меня. Врач, старший лейтенант, лет 35-40, говорит: «Ой, сынок, тебя так обезобразили, с таким лицом и с такой губой. Ты потерпи, я тебе сделаю лучше». Два шва наложила, и после этого почти ничего нет.
Они хотели жить. И, кажется, ничто не могло и не может быть сильнее этого желания. В начале мая у ветеранов все дни расписаны по минутам. Вот и Аэлита Ивановна спешит из музея домой – в гости должны прийти школьники.
В сотый раз Аэлита Ивановна рассказывает о своей жизни.
Аэлита Самсонова, ветеран Великой Отечественной войны:
Это я, а белое платье – из парашюта. Я поймала парашют. Ведь немцы, когда летели бомбить, сначала сбрасывали ночью осветительные ракеты. Они автоматически зажигались и спускались на парашюте, сгорало и то, и то. А тут не загорелась и парашют упал возле меня. Нельзя же было оставить. Мы сшили себе платья.
Для них, кому сегодня 15, эти рассказы сродни фантастическим фильмам о супергероях. И все же есть одно ощущение, которое хорошо знакомо двум этим поколениям: ощущение радости от Великой Победы. Эта радость стала частью общей памяти, частью истории и гордости за свой народ.
Аэлита Самсонова, ветеран Великой Отечественной войны:
Вечером, где-то в часов 11, поднялась стрельба, всех нас в штаб собирали. А мы решили, что на нас напали. Подбежали мы к штабу, а начальник нашего штаба говорит: «Девчонки, кончилась война. Сейчас Жуков подписывает акт о капитуляции». Мы все закричали «Ура!»
Василий Каратеев, ветеран Великой Отечественной войны:
Все небо оранжевое от разрывов. Над аэродромом все это светится. Наши пушки стреляют кто куда. Командир полка меня спрашивает: «А кто стреляет? Говорю: «Все стреляют – война кончилась».