На днях Госпогранкомитет Беларуси сообщил, что ВСУ концентрируют в зоне ответственности Житомирского погранотряда подразделения с тяжелым вооружением, включая американские Bradley, реактивные системы залпового огня Himars, гаубицы М777 и зенитные самоходные установки Gepard.
О возможных целях, которые преследует украинская сторона, – расскажет Андрей Лазуткин.
Андрей Лазуткин, политолог:
Украинская военная разведка отвечает за оборону новых угрожаемых направлений. И они очень боятся наступления с белорусской территории, пока у них проблемы на фронте: прорыв под Торецком и тяжелые бои на ряде направлений. Известно, что сейчас они проводят инженерные изыскания, минируют автодороги, ведущие с севера, из Беларуси. И, видимо, создана какая-то группировка с тяжелой техникой, чтобы показать, насколько они готовы.
По сути, задача этой группировки – показать, что и техника, и ПВО, и артиллерия у Украины еще есть. Хотя почти всю технику они отдали на Харьковскую область – там готовится контрнаступление, попытка вернуть высоты в буферной зоне. И они считают, что Россия в это время может открыть какое-то новое направление: на Сумы, на Чернигов или белорусское. То, что они делают здесь, они делают с целью обороны.
Но какая возможна провокация против Беларуси, о чем предупреждал Погранкомитет? Это заход на нашу территорию диверсионных групп, которые входят в приграничный район, как ранее диверсанты заходили в Белгородскую область, а их прикрывает группировка с территории Украины. Дальше объявляется гражданский конфликт якобы от имени белорусского «центра» в Вильнюсе, без формального участия Украины. Для этого нужны те самые белорусские формирования, которые медийно подсвечивали.
Андрей Лазуткин:
В принципе, все наши военные учения последних лет отрабатывают противодействие именно такому сценарию, вопрос только в выборе направления: это может быть северо-запад, а может быть юг – влияет местность и разная степень укрепленности границы.
Но при этом украинская сторона понимает, что мы видим примерный вариант, как это может быть реализовано с территории Украины, что мы готовы к этому варианту, и при этом нам специально, как по учебнику, создают некие признаки такой подготовки? Так что, скорее всего, речь не идет о нападении. В реальности через границу невозможно перебросить тяжелую технику: там взорваны мосты, стоят минные поля – поэтому и возможности для диверсионной вылазки ограничены, сколько они смогут пройти пешком.
В Белгородской области была другая ситуация в плане накопления сил. Там рядом город-миллионник Харьков, где можно под прикрытием города разместить что угодно. А рядом с нашей границей таких мест для скрытного накопления нет. И нет точек для переброски техники.
Более реальный вариант – это ракетные обстрелы белорусской территории. Но опять же, для какой цели? У Украины есть общая стратегия – атаковать российские НПЗ и нефтебазы. Но это как бы ответ на то, что Россия выбивает украинскую энергетику. В Украине уже сейчас тяжелые отключения, а к зиме света может не быть вообще. Только на пару часов. Но атака объектов в Беларуси напрямую не влияет на сдерживание российских ударов по энергетике. Более того, это вызовет ответ, которого они сами боятся и не хотят.
Андрей Лазуткин:
В чем ложка меда? В информационном поле видно, что американцы уже готовят украинскую аудиторию, которая не хочет воевать, – если не к заморозке конфликта, то к выборам в условиях такой заморозки.
Полным ходом идет медийная раскрутка будущих кандидатов в президенты, например, того же Арестовича, отдельных депутатов Рады. Их задача – прийти с новой повесткой. Поэтому американцы однозначно не ставят только на продолжение войны и на Зеленского в роли военного руководителя.
Кроме того, 1 июля председателем в Евросоюзе станет Венгрия. Это позволит какое-то время блокировать военную и финансовую помощь, и как минимум озвучить линию на завершение конфликта. Это значит, станут более вероятны мирные сценарии. Но чтобы к ним перейти, надо сначала отбыть номер. И нынешнее лето – это пик горячей фазы. Проведена мобилизация – ТЦК наловили 100 тысяч человек. Кроме того, уже к маю на фронт массово сняли тыловые части. За их счет создается пехотная составляющая, нужные для штурмов, а все остальное, в принципе, у ВСУ есть.
Источники говорят, что может быть попытка снова выйти на границу в Харьковской области (это важно в плане линии заморозки), а также вторая попытка разорвать сухопутный коридор в Крым. По сути, это единственная и главная задача, которая реально интересует американцев, потому что тогда продолжится блокада полуострова, будет отгружаться зерно, будут спокойно идти военные грузы через Болгарию и Румынию, будет выбиваться Черноморский флот, а российская группировка окажется рассечена на две части. Никакое другое наступление, например, на Белгород, при сопоставимых затратах ничего подобного не даст.
Андрей Лазуткин:
Поэтому они комбинируют разные атаки: морскими дронами и удары ракетами с западной корректировкой. Гибель мирным жителей, как в Севастополе, их тоже устраивает – это террор против населения, которое не считается своим. Также они разыгрывают сценку с дальнобойными ракетами: что Украина требует разрешить больше ударов по территории России, а США пока не дает добро. В реальности все данные спутниковой разведки и полетные задания дают США, но им выгодна тактика эскалации мелкими шагами, по ступенькам, как бы с предварительным обсуждением и вбросом в публичное поле. Скорее всего, дальше будут удары по аэродромам, чтобы выбить российскую авиацию, а потом с территории Польши и Румынии начнут работать F-16, которые обещали передать. Все это может быть этим летом, потому что пока ситуация идет к эскалации.
Но если логику военных действий можно просчитать, то есть еще более сложная логика терактов. Она связана не с обстановкой на фронте, а с некими перспективными, с точки зрения Запада, возможностями. В этом плане самым опасным считается Дагестан. После завершения второй чеченской войны туда много лет пытались перенести боевые действия. Там Запад создавал сети из исламского подполья – и вот за эти старые нитки начали дергать.
Андрей Лазуткин:
В чьих интересах это происходит? Обратите внимание, как распределяется ответственность за акции. Если речь о военных целях, то 50 на 50 делится между СБУ и военной разведкой. Причем берут на себя все и еще дают много ложных сообщений. А когда речь идет заведомо о теракте против мирных граждан, фабрикуется исламский след. Вот в Дагестане уже обозначился ИГИЛ, как и в «Крокус Сити».
Здесь реализована двухступенчатая схема. Если СБУ и ГУР работают «вешалкой» для прикрытия западных диверсий по военным целям, то ИГИЛ – это вешалка для совсем грязных терактов, которые никому не выгодно брать на себя. Конкретные исполнители могут думать, что они работают на ИГИЛ или действуют самостоятельно, но ИГИЛ – это структура, где нет связи между ячейками. Если есть данные о лицах, которые склонны к ваххабизму в кругах (а у Запада есть такие базы), можно смело на них выйти и оказывать помощь (передавать деньги, оружие, готовить подходы, отходы), а потом, после теракта, ИГИЛ возьмет на себя всю ответственность. После Сирии организация разгромлена, а тут она вдруг громко дает о себе знать. И получается, теракт якобы не связан с Западом и Украиной (исполнитель – ИГИЛ; взял на себя ответственность – ИГИЛ), а значит, таких терактов можно проводить десятки по одной и той же схеме.
Андрей Лазуткин:
Но что тут странное? Во-первых, выбор целей. Ваххабиты на Кавказе воюют не против православных храмов. Их главная цель – исламское духовенство, муфтии, которых убивают, чтобы замещать своими проповедниками, и таким образом расширять влияние. Но корни ваххабизма – в Саудовской Аравии. А сегодня у России с саудитами отличные отношения, даже договорились по нефти, чего не было никогда. Поэтому в России и не происходят теракты со смертниками, как это было раньше. Зато появилось что-то, что маскируется под ваххабизм.
Вторая странность – атакована как православная церковь, так и синагога. Если это связь с войной в секторе Газа, то Россия занимает пропалестинскую позицию, и это делать мусульманам невыгодно. А если это теракт против евреев, для чего тогда убийство православного священника? В таком теракте нет политического смысла.
Андрей Лазуткин:
Поэтому, похоже, что теракты в Дагестане имели минимум четыре задачи: первая – подтвердить связь с ИГИЛом, что это не западные и украинские спецслужбы причастны к массовому убийству в «Крокусе», а ячейка ИГИЛ, которая опять всплыла. Это была главная задача, потому что у всего мира появились сомнения насчет «Крокуса». Вторая задача – развивать тему национальной розни в России.
В октябре в Дагестане спровоцировали массовые беспорядки против евреев, захватили аэропорт. Причем штурм координировали Telegram-каналы. Вот эту перспективную тему продолжают развивать. Формально теракт – как бы продолжение тех беспорядков. Третья задача – противопоставить Дагестан Чечне. Авторитет Кадырова сильно вырос, и им надо создать противовес в другой республике, новую проблемную точку. Ну и четвертая – национальный фактор в СВО. Там воюют самые разные формирования, в том числе мусульманские. Их надо стравить между собой и создавать конфликты с русскими.
И, вероятнее всего, если боевые действия закончатся не мирным договором, а заморозкой, то Запад перейдет на схему с терактами – сейчас идет демонстрация возможностей. Видимо, это часть западного торга об условиях переговоров, и понятно, что жизни для них ничего не стоят.
Ну а с вами был Андрей Лазуткин и выпуск «Занимательной политологии».
