Все новые витки информационной истерии наматываются на катушку нашей жизни. Образовалось негативное поле, в котором даже белорусы начинают тревожиться: а не случится ли у нас какой беды? Хорошо хоть в число стран-врагов Исламское государство не включило Беларусь. На днях экстремисты огласили такой список. В нем почему-то оказались и Молдова, и Украина, и, естественно, Россия, США, Франция. Треть мира – 60 стран.
Кощунственный двоякий смысл обрели слова писателя Ильи Эренбурга «Увидеть Париж и умереть». А ведь он перефразировал еще более древнюю античную фразу (страшно упоминать, чтобы не накаркать) – «Увидеть Рим и умереть».
Всюду в Европе сегодня опасно. О причинах и следствиях – наш разговор с гостем программы. У нас в студии журналист-международник, представитель ВГТРК в наблюдательном совете телеканала «Евроньюс» Петр Федоров.
Петр Рафаэльевич, здравствуйте.
Петр Федоров:
Здравствуйте. Спасибо за приглашение.
Как вы в Минске себя чувствуете? Наверное, не так, как в Париже, слава богу.
Петр Федоров:
Я только вчера вечером прилетел, последний раз был года два назад. И за эти два года Минск изменился только в лучшую сторону. И мне есть с какими восточноевропейскими столицами сравнивать. Я думаю, что Минск красивее и наряднее, по крайней мере, чем Варшава и Рига. Это точно.
Спокойствие есть какое-то? Обычно приезжают в Минск, вы, конечно, не из Парижа (я так сравнил с Парижем, потому что там события известные происходили), но те, кто приезжает, говорят, что можно спокойно спать. Нет выстрелов, нет каких-то смятений.
Петр Федоров:
Я спал абсолютно спокойно. Выстрелов нет, взрывов нет, люди улыбаются, все замечательно. Конечно, спокойно.
А может как-то измениться ситуация в связи с тем, что происходит сегодня в Европе, в Париже? Мы ведь тоже часть Европы. И Россия до Урала или до Москвы как минимум. И Беларусь тоже.
Петр Федоров:
Как скажете, я думаю, до Урала все-таки. Я думаю, что сейчас трудно что-либо предсказывать, потому что, согласитесь, еще три недели назад мы с трудом могли представить, что будет такая спланированная серия терактов в Париже. Хотя должен сказать, что Парижу не впервой. Если вы вспомните, только на генерала Де Голля было 30 покушений, в том числе и обстрел его машины прямо-таки в самом центре Парижа.
Если мы с вами говорим о проблеме беженцев в целом, то нам пока это не грозит, потому что, как я понимаю эту ситуацию, беженцы хотят стать частью «золотого миллиарда» именно в тех странах, где они получают очень высокое пособие по безработице без обязательств трудоустроиться. Мы с вами все-таки страны, где работать надо, и это правильно. В той или иной степени эта информация о нас доходит до людей, которые хотят покинуть свои бедные страны и стать «золотым миллиардом».
Пособие как минимум мы не будем платить в таком размере, как европейские страны.
Петр Федоров:
Вы знаете, вот это как раз тот случай, когда та ложь, которая западными СМИ распространяется о России и Беларуси, играет нам на пользу. Потому что нас с вами изображают как тоталитарные государства, как страны, где нет свободы средств массовой информации, нет свободы выбора. И вот тот редкий случай, когда эти, в общем, глупые штампы до некоторой степени нам с вами пока помогают.
Давайте поговорим о свободе и о силе средств массовой информации. Сегодня эффект от терактов, как мне кажется, наибольший эффект производят не взрывные устройства, а именно средства массовой информации, мы с вами, «Евроньюс», членом наблюдательного совета которого вы являетесь. Какой-то перекос уже произошел в сознании у людей, потому что теракты входят в сознание даже там, где их нет.
Петр Федоров:
Я с вами очень-очень согласен. И я думаю, что проблема заключается в том, что даже в таких СМИ, как «Евроньюс», который до последнего времени, в общем, скорее, был общественным телеканалом, чем частным, все-таки вопрос зарабатывания денег очень важен. И его величество рейтинг искажает понимание о журналистской этике везде. К сожалению, это тотальный случай. И в России так происходит. И создается так называемый мэйнстрим информационный, где, если произошел теракт, то о нем должны рассказывать все СМИ, чтобы не потерять аудиторию.
Наверное, не только рейтинги, я бы добавил и политику. Вот, смотрите: теракты в Париже, где погибло более 100 человек, или взорванный террористами самолет в Египте, где погибло более 200 человек, теракты в Турции, где погибло огромное количество людей. Но информационные потоки несопоставимы. Такое впечатление, что Армагеддон как раз происходит в Париже, а не в Турции, не в России, слава богу.
Петр Федоров:
Конечно, политика влияет, вы абсолютно правы. Но кроме политики влияют и деньги, потому что если мы с вами, скажем, эти факторы, эти трагедии оценим с финансовой мощи территории, на которой они случились, то окажется, что Европа – это гораздо более мощная финансовая территория, чем Синайский полуостров и Египет. Я несколько цинично говорю о том, что все-таки подоплека – деньги. Подоплека и традиции, подоплека и эмоции, потому что, разумеется, Париж создал себе, и образ его поддерживается, как центр искусств, центр неги, удовольствий, кулинарии.
И терроризма, теперь получается.
Петр Федоров:
Да. И вдруг там происходит теракт. Я бы сказал, могут такие быть объяснения.
ИГИЛ на днях опубликовал список государств-врагов, в который Беларусь, слава богу, не попала. Но, естественно, Россия.
Петр Федоров:
Но попала почему-то Молдавия.
Молдова, да. Украина туда попала. Россия, естественно.
Петр Федоров:
Кто-то из прибалтийских стран, по-моему.
Литва.
Петр Федоров:
Литва, да. Понимаете, я не очень уверен, что у тех, кто составляет этот список, есть правильное понимание политической географии. Хорошо, хотя бы Беларусь не попала.
Поэтому вы себя чувствуете спокойно, в том числе и поэтому. А, вот, скажите, Россия свою жертву дракону под именем ИГИЛ уже отдала? Я был недавно в Москве, и мне показалось, что там тоже какая-то нервная обстановка. Ложное минирование в метро на Белой площади. Но вы там живете. Есть какое-то ощущение, что в России может произойти еще что-то страшное?
Петр Федоров:
Вы в Москве почувствовали напряженность. И я не сомневаюсь в вашем правильном ощущении. Я просто хочу сказать, что даже в отрыве от террористических угроз, в отрыве от этого фона, когда я из Москвы приезжаю в Минск, у меня чувство как будто я в отпуске. Потому что кроме тех угроз, которые вы упомянули, и того напряжения, которое вы почувствовали, есть напряжение мирной Москвы. Это очень напряженный город вообще, как Нью-Йорк. Я москвич, поэтому я эту интенсивность испытываю на себе каждый день. Но я сам не заметил после этих терактов напряженное опасение того, что это может случиться. Но я говорю только про себя. Мне очень ценно ваше наблюдение. И я подумаю над этим вопросом. У меня на него как у человека, который отвечает за свои слова, прямого ответа нет.
В Москве пришлых людей, если позволите так сказать, не меньше, чем в Париже, наверное. Выходцев из колонии и беженцев сейчас. Но в Париже, мы видим, в последние годы переворачиваются…
Петр Федоров:
Что вы называете колониями?
Выходцев из бывших французских колоний в Париже.
Петр Федоров:
А, да-да. Я понял.
Но и в Москве мы тоже можем поговорить о каких-то странах, которые были на полуколониальном…
Петр Федоров:
Средняя Азия. Они не были колониями. Понимаете, это долгий разговор.
Но в Москве не жгут автомобилей, как это делают во Франции все эти годы, в Москве не приходится запрещать хиджаб. А почему в Париже это происходит все эти годы?
Петр Федоров:
Радует то, что, пусть не все, но есть уже французские журналисты, которые говорят о том, что Европе стоило бы присмотреться к опыту России многовековому. Ведь та часть России, нашей бывшей империи, потом нашего бывшего Союза, где я живу, это та часть, которая бок о бок с татарами, как говорилось в прошлом, как с людьми с исламскими, мусульманскими корнями, живем 500 лет. Татары российские сейчас очень пассионарная нация. Они не то, чтобы наверстывают упущенное в годы российского царизма, но они очень сильны и в политике, и в менеджменте, и в бизнесе. И я горжусь очень многими своими друзьями, которые имеют татарские корни, или мусульманские, или исламские корни.
Это отдельная тема, мы можем поговорить о крымских татарах, об их роли в Крыму, в российском теперь уже.
Петр Федоров:
Да. Но понимаете какая штука. Умеренный ислам Татарстана и Башкирии – классический ислам. Это щит от исламизма. Это надо понимать. И то, что в Москве нет анклавов, где проживают выходцы или люди с исламскими корнями, по своим законам, не признавая Конституцию Франции, рассматривая французскую полицию как оккупационную армию, бунтующую против несправедливости, которая не дает им возможность социального лифта, если только ты не спортсмен, а лучше всего – футболист. Но есть еще и другое. Есть еще общее состояние Европы. Это долгий разговор, но все-таки я должен об этом сказать. Понимаете, какая штука. В моем понимании (я 8 лет проработал во Франции, я путешествовал по Европе, и я позволю себе сказать, что я ее чувствую – это иногда не менее важно, чем знать факты) у Европы нет плана. У Евросоюза был план расширения. Расширение закончилось. Дальше расширяться некуда. Пытались…
Скорее, наоборот, наверное, произойдет скоро процесс.
Петр Федоров:
Может быть. Был натиск на Беларусь с тем, чтобы поменять у вас политическое устройство, вовлечь в эту орбиту, оторвать от сотрудничества и союзничества с Россией. Я просто был свидетелем этого. Работая на «Евроньюс», я брал интервью у оппозиционеров белорусских. Но сейчас вы видите, что эти планы если не забыты, то отложены далеко-далеко. И Европа, Брюссель меняет отношение и риторику по отношению к вашей замечательной республике. Но единственный план Европы, о котором я могу сказать, это продлить как можно дольше золотую старость континента, сохранить то, что есть, защитить благополучие, а дальше плана развития я не вижу. И в этих условиях третье поколение эмигрантов во Франции восприняло вот этот гедонизм западноевропейский, и последние бунты французской молодежи, которые были лет шесть назад, они показали, что ребята-то бунтуют не за то, чтобы распространить ислам на Францию. Они бунтовали в том числе и против ограничений собственных мул. Им хочется просто как можно больше получать удовольствия, чтобы не было запретов на наркотики, на выпивку, на получение максимально возможного объема удовольствий, которых они лишены, если они сравнят себя с галло-французами. Это тоже удивительный фактор. Отсюда – сожженные машины. Это субкультура уже городская этих французских пригородов. И цифры-то чудовищные. Когда под Новый год горит почти тысяча автомобилей по всей стране, и за поджоги арестовывается 300 человек, и комментарий обозревателя к этой теме – «новогодняя ночь прошла спокойно, было сожжено всего 940 автомобилей. Это на 50 меньше, чем в прошлом году».
Учитывая эту историю, этот опыт, многие новые страны Евросоюза не хотят принимать беженцев. Польша, в частности, мы об этом поговорим чуть позже в программе. Не разделит ли это Евросоюз, вот этот поток беженцев, который, в общем-то, по моему мнению можно сравнить с Троянским конем?
Петр Федоров:
Это похуже.
Ведь в этом потоке и воины приходят в Европу.
Петр Федоров:
Террористы, да-да. Воины ИГИЛа. Возвращаются и собственные граждане, получившие опыт войны, военных, боевых действий.
Европа не разделится на этой почве? Какие-то страны, которые стремились в Евросоюз, сейчас, может быть, поутихли и думают: «А надо ли нам это?» Хотя, в принципе, ту же Турцию не особо-то и хотели принимать, насколько я знаю. А вот Польша, еще какие-то страны, старые страны выстраивают границы вновь.
Петр Федоров:
Вы знаете, я скажу так. Мы с вами постоянно слышим риторику о солидарности и единстве Евросоюза. Я скажу вещь, которая моим друзья в Западной Европе не понравится. Она и так разделена. И разговоры уже об этом идут давно. Когда возникли экономические проблемы в 2008 году, совсем недавно, то пошла речь о том, что Евросоюз нужно не то, чтобы разделить, но принять, что существует Европа «двух скоростей». И первая скорость – это «старая» Европа, которую вы только что перечислили. А есть вторая скорость – это страны на юго-востоке Европы, на юге Европы. Мы все вместе, мы солидарны, мы едины, но скорости разные. Поэтому вы абсолютно правы: угроза разделения есть, она уже существует. Уже существуют и нажимы на страны Балтии, чтобы они приняли малое число, на самом деле, беженцев. Но второй момент, которым я хотел бы с вами поделиться, это то, что Европа, Евросоюз все это перемолотят. Это потрясающе гибкая структура. И очень-очень устойчивая, способная к выработке компромиссов, принятию компромисса и принятию решений, которые вчера казались совершенно невозможными, а сегодня они умненько обоснуют, почему именно так и надо. Это очень гибкая структура – она выживет, но проблемы будут.
Пусть выживает, слава богу.
Петр Федоров:
А мы не против.
Спасибо.