У пана атамана нет золотого запаса: продолжается конфликт внутри эмигрантских центров в Вильнюсе и Варшаве, рассказали в программе Новости «24 часа» на СТВ. Действующие лица уже неоднократно менялись, но их работа раз за разом признается спонсорами неэффективной. В итоге в июле 2024 года после консультаций с советником Байдена по безопасности Джоном Салливаном, белорусская эмиграция получила новые задачи.
О том, что изменилось, – в материале Андрея Лазуткина.
Андрей Лазуткин, политолог:
За границей действует два центра – польский и литовский, но последние два года их использовали не как политиков, а как мост для поиска и переправки людей в белорусские формирования в Украину. Этим деятелям, конечно, хотелось пожизненно сидеть в эмиграции и получать зарплату за разговоры о том, как страшно жить в Беларуси, но была поставлена конкретная задача – собирать деньги на ВСУ и показывать якобы белорусское участие в войне.
Появились новые критерии отчетности – уже не абстрактные рассуждения, что режим стал сильнее/слабее, а конкретно, сколько долларов собрали и сколько наемников завербовали.
И тут начались проблемы, потому что идея военной интервенции в Беларуси непопулярна, войны люди не хотят, а спонсоры, наоборот, все время требуют призывать к радикальным действиям. И медийная активность наших беглых постепенно упала, потому что любой из них, кто сегодня вписывается в общественную деятельность, по сути работает на Украину, а не на себя.
Поэтому многие из оппозиции либо ушли со скандалом (а некоторые даже вернулись и дали интервью), либо сидят тихо, ждут мира и смены обстановки.
Андрей Лазуткин:
Кроме этого, у них встал вопрос военных кадров. По факту, то, что мы называем оппозицией, организовано вокруг сетки СМИ. Из себя они громко изображают такое партизанское подполье, где каждый – партизан, и центр, который сидит на большой земле. Но в реальности у них нет каких-то массовых партий и органов, а есть довольно рыхлое информационное сообщество из тех, кто уже уехал (но таким обычно белорусская политика перестает быть интересна, они занимаются бытом), либо тех, кто остался и никак себя не проявляет и молча смотрит какие-то видео.
Есть еще те, кто попадает под влияние украинской военной пропаганды, например, подростки, футбольные фанаты, нацистские субкультуры, но их, как правило, политика и офисы беглых не интересуют. Они напрямую потребляют информацию из Украины, картинки с техникой и трупами. И получается, что перед эмигрантскими центрами американцы поставили заведомо невыполнимую задачу – из рыхлой среды «сторонников перемен» набирать боевиков. США неинтересно, как они это будут делать, но им надо обеспечивать ход боевых действий, а не просто проводить бесконечные конференции, как это было 30 лет подряд.
Отсюда странные колебания, когда два года подряд эти деятели рассказывали про мирные протесты, потом начали создавать экстремистское подполье, потом отказались от идеи победы и стали создавать параллельное государство для диаспоры с паспортами, а потом решили, что они военное правительство. И на каждом этапе, когда «линия партии» колебалась, они теряли сторонников. Так постепенно рыба сгнила с головы, и западники это видят, но все равно пытаются использовать остатки протестного потенциала внутри страны. Условно, если человек не готов свергать власть, ему говорят, что тогда надо переводить деньги на ВСУ или сообщать, куда поехала военная техника и сколько самолетов пролетело в небе.
Андрей Лазуткин:
Можно заметить, что несмотря на слабость оппозиции, продолжаются задержания самой разной агентуры и пособников. Тут работает общая линия действий против России и на разрыв российско-белорусского союза, но уже без привязки к конкретным лицам, типа директора театра и домохозяйки, которые в этой среде непопулярны. А что касается эмиграции, желающих ехать в Украину за два года тоже оказалось немного. Те, кого находят в Польше и Литве через диаспору – это потерянные люди, которые и так лишились друзей, родины, некоторые – семьи, а их еще заставляют лезть в грязный окоп.
Более опасны лица с военной подготовкой, и для них есть специальные диверсионные подразделения, как русские, так и белорусские, которые с 2015 года были связаны с «Азовом». Портрет такого диверсанта – это убежденные нацисты, которые уже давно, лет 10 как выехали в Украину, имеют украинское гражданство, например, вступили в брак, и поэтому им доверяют украинские спецслужбы, в отличие от тех, кого набрали в армию по объявлению через белорусские структуры. Сейчас такие «иностранные» формирования участвуют в боях, получают диверсионный опыт, но их деятельность скрыта от глаз. А вот другие подразделения, которые показывают публично и которые посылают угрозы нашей власти, например, из Литвы и Польши, все эти «хоругви» по типу спортивных клубов – это инструмент для перекачки денег, чтобы целевая группа – белорусы в эмиграции по всему миру, например, в США – засылали деньги для помощи Украине или на пропитание мутных офисов и кабинетов.
Но войну или протесты нельзя финансировать из пожертвований. Банкет оплачивают в основном американцы, а когда перестают, начинаются разговоры, что у пана атамана нет золотого запаса.
Подробности в сюжете.
