Чернобыль в политике – кто захватывает атомный рынок? Разбор от политолога

Время авторской журналистики. Андрей Лазуткин и его «Занимательная политология» на СТВ.

Андрей Лазуткин, политолог:
Не белорусы строили Чернобыльскую АЭС и не мы ее эксплуатировали, однако на республику легла большая часть последствий атомной аварии. 

Самое главное, уже в первые годы независимости встал вопрос, из каких денег финансировать в чернобыльские программы, потому что все, что ранее оплачивал Советский Союз, Беларусь вынуждена была финансировать самостоятельно.

Появились и акции протеста, направленные на новую социальную группу – людей, пострадавших от Чернобыля, и ликвидаторов, а сам Чернобыль из темы общенародной трагедии превратился в тему сепаратизма и предлога для разрыва с Россией. Раз станцию строили и допустили аварию русские, значит, необходим выход из любых форм интеграции с Россией или, скажем, репарации.

Такие требования включала в свои программы оппозиция в Верховном Совете, и Президент был вынужден решать как социальные проблемы пострадавшего населения, например, создавать новые направления в медицине, так и вводить в оборот территории, чем никто в мире вообще не занимался.

Андрей Лазуткин:
Протоколов ликвидации ядерных аварий таких масштабов в принципе не было, и наша страна за 40 лет сделала то, что до нас не делал никто. В этом плане Чернобыль – уникальный опыт преодоления катастрофы, с которой страна с более слабой государственностью вообще бы не справилась.

Однако возврат интереса к теме Чернобыля случился по мере того, как началась стройка Островецкой АЭС. Потому что как только та или иная страна начинает готовить проект станции (важно: не с американцами или французами, а с русскими), это сразу встречает на Западе сопротивление и попытки влиять, вплоть до цветной революции. В последние годы с таким давлением столкнулась Турция, Венгрия, Египет, Индия, Иран – везде, где работал «Росатом».

Андрей Лазуткин:
В случае Островецкой АЭС наибольшее противодействие оказывали поляки и литовцы. У Польши на тот момент закладывалась собственная атомная программа совместно с США, а Литва закрыла новейшую на тот момент советскую станцию Игналина (что было условием вступления в ЕС), а затем пыталась строить станцию одновременно с нами.

И примерно с этого момента наши отношения с западными соседями резко ухудшились. Потому что США опасались, что Беларусь может стать донором электроэнергии для целой группы стран, включая Польшу, Прибалтику, Скандинавию, даже Германию. 

Так совпало, что на момент стройки Островецкой АЭС к власти везде в Европе начали приходить «зеленые» правительства с «зеленой энергетикой». Как мы понимаем теперь – под контролем США. Потому что началось выдавливание России с газового и нефтяного рынка Европы. 

Но так совпало, что американцы, создавая зеленую повестку в Европе для себя, невольно подыграли нам. И если бы не санкции, мы сегодня могли бы продавать Евросоюзу огромные объемы. Потому что ЕС добровольно закрыл многие угольные и атомные станции и начал закупать дорогой американский СПГ для выработки электроэнергии.

Андрей Лазуткин:
Из этой же серии – разрушение кольца БРЭЛЛ для обмена энергией с Прибалтикой. Поскольку Островецкую станцию не получилось сорвать на этапе стройки, нужно было создать барьеры в виде проблемных соседей, которые бы сами разобрали линии передач.

Поэтому (что во время Чернобыльской аварии, что сейчас) вокруг темы атома очень много политики и скрытых интересов. А поскольку 90 % мирового рынка атомного строительства контролирует «Росатом», то и в мировой культуре, и в кинематографе последних лет, и тем более в западной политике звучат мощные антиядерные темы.

Подробности в видео.