Сегодня в программе «Простые вопросы» – российский предприниматель, яркий полемист, а с недавнего времени теле- и радиоведущий Дмитрий Потапенко.
Дмитрий Валерьевич, добрый вечер.
Дмитрий Потапенко:
Добрый.
Должен вам признаться, вы, конечно, стали фантастически популярной медийной персоной и в сравнительно короткие сроки, после того, как вы, в общем-то, долгое время были, наверное, в узких кругах известных бизнесменов, с какого-то момента, выступив однажды, по-моему, на Московском экономическом форуме (я это видео помню, где рядом сидит с вами ошалевший абсолютно Жириновский). Но суть вопроса в другом. Похоже ли это на типичный путь из бизнесмена в политике?
Дмитрий Потапенко:
Тут уж выбирать вам. Дело все в том, что для меня это дефиниция. Вы говорите: «Вы стали известным». Это уже третье пришествие медийного Потапенко на такое поле. Просто если вы немножко копнете ретроспективно, было приблизительно такое же восшествие, даже существенно круче. Оно было, по-моему, в 2009 году. И видео, которое нарезано, оно было озаглавлено так: «Вам предложат посидеть на дорожку, если ваш бизнес приглянется конкретному пацану в погонах». Это был 2009 год. Это был апрель. Где-то в июне или июле (я уже точно не помню) я грею пузо, мне звонят и говорят: «Ты знаешь, что ты второй после Майкла Джексона». В этот день умер Майкл Джексон. Я так шучу: «Надеюсь, хотя бы не в очереди». Как-то не хотелось бы, по крайней мере у меня были какие-то планы далеко идущие. «Ты порвал Интернет». Эта фраза. И, действительно, в топе Yandex я, звезда, с этим роликом, который на коленке снят. Поэтому это уже третье пришествие. Второе пришествие было когда, уж правда или нет, якобы наш Анатолий Вассерман посчитал каким-то методом, что в 2018 году Потапенко станет президентом. Новые журналисты – люди такие правильные, они же за это зацепились. Я тогда пошутил, Васеррман, правда, отказался, что он этого никогда не говорил. Хотя скриншоты показывают, что он считал. Поэтому я тогда пошутил, что можно сейчас, но деньгами. Поэтому это третье пришествие. Скоро забудут.
Дмитрий Валерьевич, позвольте я у вас кое-что спрошу. О том, что касается Беларуси. Есть пару моментов очень специфических для Беларуси. В частности, скажем так, успех белорусских товаров молочной Беларуси. Вы высказались достаточно резко, вы считаете, что это не успех, что это, в общем-то, все в большей степени за счет России. Если в этом заслуга какая-то людей, которые в этом работают в Беларуси?
Дмитрий Потапенко:
Давайте разделим. То, что это заслуга тружеников Беларуси, то, что они производят этот продукт – даже не обсуждается. И давайте будем объективны, я это всегда подчеркивал: от того, что мы, как большой брат якобы, построили так взаимоотношения с соседними по Таможенному союзу, что Казахстан зарабатывает на таможенных платежах, Беларусь зарабатывает на транзите нашей нефти. И очень правильное вложение – использование своего такого логистического положения. Так а где здесь, собственно, вина белорусов? Это, извините, недоработка нас, как российских властей. Поэтому простите, к белорусам нет никаких претензий. Точно так же, как нет претензий, что Беларусь вошла в десятку крупнейших экспортеров товаров России.
Мы знаем немало примеров, когда успешные бизнесмены пытались и думали, что у них точно так же успешно получится со спортивными футбольными клубами, с шоу-бизнесом, и все это заканчивалось абсолютной катастрофой. То же самое происходило, кстати, и с политиками. Даже шахматисты говорили, что по законам шахмат быстро выстроят. Ваша идея тотальной экономии, когда вы побили все возможные рекорды по издержкам на логистику, насколько я знаю, а также как в вашей «Пятерочке», там рекордно малое количество людей работает на большой магазин. Насколько это применимо, скажем, к другим сферам деятельности? Я пытался эту модель применить к телевидению – у меня не очень получилось. Но, скажем, если брать к какому-то градоустройству, к образованию, вы понимаете, что на всем можно сэкономить, что все нерационально используется, слишком много людей задействовано?
Дмитрий Потапенко:
Вопрос же не в людях, а вопрос первоначальный, первоисточник. Ты рассматриваешь вопрос не тотальной экономии, а тотальной целесообразности. Ключевой вопрос, который я всегда задаю, – чтобы что. То есть мы делаем это, чтобы что. То есть какой результат мы хотим достичь. И этот результат должен быть оцифрован и указан в конкретных единицах. Не абстрактное словоблудие. Я хочу, чтобы было хорошо. Потому что то, что хорошо для вас, плохо для оператора, хорошо для меня и совсем мерзко для кого-то третьего. Всегда должна быть цифровая единица, с которой мы все согласны. Поэтому я бы больше назвал этот принцип тотальной целесообразности. Целесообразности для достижения определенной цели. А цель должна быть измерима, достижима и все, как положено. Поэтому здесь вопрос не в людях. Большая часть бизнес-процессов, которые мы с вами осуществляем, и вообще движение, если мы возьмем розничную торговлю, на которой мы с вами сейчас чуть-чуть зацепились, то в целом существование людей. Да даже я так скажу – существование магазинов, оно бессмысленно. Оно не должно существовать, то есть магазинов не должно существовать. По формальным признакам у вас должен быть ваш холодильник. То есть давайте пофантазируем. Я сейчас нарисую существование такой цепочки без людей. Ваш холодильник, у вас яйца либо кончились, либо истек срок годности. Холодильник сигнализирует, что у вас есть два яйца, которые надо выбросить, соответственно, у вас есть холодильник, который через единую цепь подает заказ поставщику, это все в рамках логистического процесса вам привозится домой, вы все уже купили. И это уже все оплатилось с вашего личного счета, который подстегнут к холодильнику. Видите: ни магазина, ничего нет. И людей не стало. Там какие-то люди есть, в логистике. Так что в целом система оптимизации, то есть когда ты задаешь себе вопрос «чтобы что», то я могу уничтожить даже собственный бизнес.
Хорошо, но давайте посмотрим шире. К примеру, я не готов, вообще даже не могу себе представить размеры Российской Федерации, но Беларусь – достаточно небольшая страна по сравнению. Можно рассматривать это как бизнес-проект?
Дмитрий Потапенко:
Страну?
Да.
Дмитрий Потапенко:
В определенной мере да, потому что государство – это определенные услуги.
Тогда здесь получается вопрос странный чтобы что. Вопрос жизни страны, жизнь ради жизни, ради благосостояния людей.
Дмитрий Потапенко:
Ради благосостояния конкретных граждан. Это и есть услуга благосостояния гражданина, есть услуга «государственная машина». И в этом смысле существование чиновничьего аппарата бессмысленно. Давайте возьмем соседнюю для вас, в общем-то, Эстонию. По сути дела, в связи с тем, что они не обладают нефтегазовым проклятием в условной степени, у них практически все переведено в состояние программного обеспечения. То есть у них то самое электронное Правительство, о котором мы так много говорим, оно реализовано. Именно по причине того, что денег нет и вряд ли будут. У нас то, что сейчас происходит, в Российской Федерации, да и в Беларуси, – это всего лишь легкий бриз относительно того, что могло бы быть.
Говоря о социальной ответственности, с вашими принципами тотальной экономии…
Дмитрий Потапенко:
Тотальной целесообразности.
Хорошо, тотальной целесообразности. Я уже даже не говорю о благотворительности, с которой многие бегают как с флагом. Социальная ответственность бизнеса – она же такая тоже относительная. Все играют в выплату налогов, государства делают вид, что им платят налоги, при этом ведут параллельно совершенно другую игру: там закручивают гайки, там пытаются как можно больше обмануть. Этот путь, по-моему, абсолютно замкнутый круг.
Дмитрий Потапенко:
Тут надо для себя понять: налоги – это услуга. Мы что-то за что-то платим и что-то покупаем. И как только мы понимаем, что мы ничего не покупаем, то тут же щелкает момент – а какой смысл. Сейчас, по разным оценкам, от 40% до 60% российского бизнеса, особенно мелкого и среднего, ушло в тень, в черную фактически или в серую. Но, в общем, это достаточно объективно, потому что, с одной стороны, выводом его из тени занимаются тем, что закручивают якобы гайки (я подчеркиваю слово якобы, потому что это якобы закручивание гайки выгодно как раз для создания коррупционной составляющей, не для вывода из тени, а для коррупционной составляющей)…
Чем больше проверяющих.
Дмитрий Потапенко:
Чем больше проверяющих, чем больше у тебя инструмента-хлыста, тем больше, соответственно, ты можешь «доить». Когда у тебя штраф за одного условного гастарбайтера 800 тысяч, то одно дело – у тебя будет штраф 50 тысяч. Условно говоря, уходя за половину, как говорят в преферансе, было вздаимство 25 тысяч. А когда ты сейчас приходишь и говоришь как проверяющий «ну что, 800 тысяч», естественно, 400. Почувствуйте разницу. И той, и другой стороне, получается, выгодно. Поэтому вот это путь в никуда. Этот путь выводит в никуда.
Что такое социальная ответственность бизнеса. Первое. Для себя надо понимать, что в 90% случаев, в Российской Федерации по крайней мере, и по большей части постсоветского пространства, это исключительно коррупционная составляющая.
Одну из ваших отличительных черт описывают те, кто беседовал с вами, то, что вы свою жизнь так же систематизировали – тотально рационально. Я уж не знаю, до кризиса или после, но вы свою семью кормили исключительно за 9 тысяч 300.
Дмитрий Потапенко:
Да, суммарно было 46 тысяч, суммарно на четырех человек было 46 тысяч в месяц.
И в одном из ваших интервью я прочитал, что вы, даже просыпаясь, просчитываете логистику, что надо делать первым: идти чистить зубы или идти на завтрак. Это что, склад ума?
Дмитрий Потапенко:
Это, скорее, склад ума, потому что я не могу вычислить, откуда первоисточник, но, отматывая свое раннее детство, наверное, достаточно покажется странным, мы жили в двухкомнатной квартире, пятиэтажке, 30-40 метров, условно говоря, пятиметровая кухня, у меня тогда уже, в классе третьем, была тетрадка за 48 копеек с графиком, как и в какой последовательности красить и осматривать краны в кухне, под ванной, в ванной и в туалете. Вот эти запорные краны, когда их смазывать. До третьего-четвертого класса на перебор. У меня была дата, условно говоря, 26 октября, а такой кран я крашу такого-то. То есть не факт, что я это все соблюдал, но такая фигня у меня была. А по окончании 10 класса, даже восьмого класса, у меня была даже сумма, которая мне нужна была, как я считал, на счастливую жизнь.
Позвольте еще один вопрос. Возвращаясь к началу нашей программы, момент, который, безусловно, беспокоит наших бизнесменов, и эти конфликты в связи с указом № 222. Вы сказали очень образно, что, допустим, в идеале должен существовать всего лишь холодильник и сразу поставщик. И вся шумиха, конечно, в том, что люди, которые придумали модель челночного бизнеса и рынков, они, на мой взгляд, не понимают, что эта модель устарела. Или, может быть, мне кажется, что она устарела. И, вообще, какие модели, по-вашему, совершенно застряли вне времени, в том, что мы, в общем-то, называем в постсоветском пространстве? Я знаю, вы бываете в Беларуси, в России немножко схожая история.
Дмитрий Потапенко:
Мы, с точки зрения постсовка, очень сильно застряли именно в моделях. Нам внешне кажется, что мы соответствуем зарубежным моделям.
Большие торговые центры.
Дмитрий Потапенко:
Да-да. Этому есть аналог такой, хороший советский фильм про старика Хоттабыча. Он очень такой зрелищный в той части, когда, если вы вспомните, Волька просит старика Хоттабыча создать телефон. Там же очередь стоит в телефонную будку. И старик Хоттабыч создает этот телефон. Только этот телефон полностью из мрамора. И Волька, пытаясь опустить монетку, говорит: «Минуточку, а где дырочка, никаких дырочек? Цельный кусок мрамора». И в понимании Хоттабыча это просто потрясающий телефон. Но он не работает. Мы застряли как раз в «дорага, багата». Это такой наш совок. Мы строим торговые центры, не понимая, что основное наполнение – это то, чего мы никогда не видим. Это внутренняя логистика. Я приведу простой, примитивный пример. Прежде, чем открыть первый магазин, я три месяца отработал гастарбайтером в сети «Алди». Обычным гастрабайтером. Нелегалом. Так вот мы втроем обслуживали площадь в 600 м, где в среднем было 2,5 тысячи покупок в день. Это не в России, в проклятой буржуйни. Так вот, втроем на 2,5 тысячи покупок, чеков, и 600-метровый магазин. Сейчас самый лучший мой показатель, с точки зрения оптимизации бизнес-процессов, в 250 м, в 300 м, у меня работает в смену шесть человек и пробивается не более 1,5 тысячи чеков. Поэтому даже по сравнению с той моделькой, которую я воспроизводил в нулевых годах, а сегодня прошло почти 20 лет, 16 лет, я настолько не совершенен, что мне учиться, учиться и еще раз учиться.
Вы, действительно, я вижу, что очень загружены. Я понимаю, что это дорогого стоит. Желаю вам удачи, здоровья вашим близким, успехов вашему бизнесу. И будем рады вас видеть в Беларуси. Большое спасибо.
Дмитрий Потапенко:
Пожалуйста.