Знаменитый Андрей Мдивани, белорусский грузин, король музыки, получил титул Народного артиста. Музыку он всерьез сравнивает с высшей математикой, в музу не верит, а вот его звуки заставляют плакать целые зрительные залы.
На неделе мы спросили у маэстро, который уже более полувека живёт и творит в Беларуси, как получилось соединить неуёмный грузинский темперамент и знаменитую белорусскую «памяркоўнасць» всего-то в семи нотах?
Андрей Мдивани, композитор, Народный артист Беларуси:
Конечно, большую роль сыграло то, что я еще в детском возрасте приехал сюда, мне было 12 лет, и ребята, которые на меня смотрели немножко, как мы сейчас на негров смотрим, приехал издалека, грузин, но разговариваю чисто. Очень много интересных слов белорусских были знакомы мне по сочетаниям таким, которые существуют и в Грузии.
Например?
Андрей Мдивани:
А вот, например, ратомка. На грузинском языке слово «ратом» означает «что», а в белорусском языке я встретил это название на карте. Думаю, как интересно! Мне было любопытно словосочетание всех белорусских слов, которые я не понимал, но мне было интересно. Южане, как они разговаривают, они все разговаривают руками. А белорусы – спокойно, вот так, абмяркоўна разговаривают. Мне было настолько интересно.
А вы остались вот этим южанином? Или стали памяркоўным белорусом вот за эти годы?
Андрей Мдивани:
Нет. И я для того, чтобы познать, что для меня белорусский язык, все проиграл на рояле, потому что мне нужно было узнать: а вдруг это народную песню, но она русская, а не белорусская, а вдруг напоминает литовскую песню. Я думаю, ну как это? Когда я это постиг, я понял, что я разбираюсь, где это грузинская... Это грузинская.
А белорусская?
Андрей Мдивани:
А белорусская – такая же тема. А вот за счет этого ритма образовалось такое ощущение, что, все-таки, это не чисто белорусская, а соединение белорусской и грузинской. На основе вот этих сопоставлений можно сделать вывод, где я больше белорус, где я больше грузин. Во всяком случае, это сочетание двух, раньше ж говорили, что чем больше кровей, тем страшнее композитор.
Обязательно (возможно, я ошибаюсь, вы меня поправите) на музыкальном языке грузинская музыка, грузинский характер и грузинский менталитет – это аллегро, а белорусский – это обязательно ларго?
Андрей Мдивани:
Нет, но вы правильно рассуждаете, но это совсем не так.
Это стереотип?
Андрей Мдивани:
Нет, это, знаете, просто внешний признак. Лезгинки – они все быстрые, а медленные танцы тоже очень красивые.
А бывают памяркоўныя грузины?
Андрей Мдивани:
Вы знаете, думаю, что это невозможно. У них все время кипит кровь. Есть люди, которые более спокойные, но это очень редко. Очень редко. И мне нужно было это все преодолеть, понимаете? Я написал тогда после консерватории впервые хоровой цикл «Снопочек», взяв народные белорусские песни, но не музыку взял, а слова, потому что там слова были изумительные. Такие народные песни, как «На сенажацці», «Купалле», и такие необычные обороты, необычная речь.
Вас вообще называют королем музыки в журналистской среде, а сейчас король музыки получил еще и «Народный».
Андрей Мдивани:
Вы знаете, я так благодарен нашей республике, не потому, что я давно уже знаю, что я народный, и давно мне говорят об этом, но просто у меня были такие сочинения, не попсовые, или, как раньше было: если хочешь получить государственную премию, пиши симфонию, балет или оперу и обязательно песню про Ленина или про партию и так далее. У меня ничего этого не было, я все время работал на себя.
То есть вы хотите сказать, что даже тогда вы не писали по госзаказу?
Андрей Мдивани:
Нет, нет! Не писал!
А вас просили?
Андрей Мдивани:
Нет, не просили.
Андрей Юрьевич, а вот вы сами сказали: «попсовая музыка». А вам не обидно или так должно быть, что на Стаса Михайлова не достать билетов, на ваши «Страсти» в Большом театре тоже не купить билетов, но там очень много случайных зрителей и многие приходят в Большой театр, потому что это модно. Ну, приехали отдохнуть в столицу, как же не сходить в Большой театр? А не важно, «Страсти» там или что-то другое.
Андрей Мдивани:
Вот интересный вопрос тоже. Я вам хочу сказать, что я все время думал, что да. Но когда идет мой балет, и я вижу битком набитый зал, а еще больше окончание, когда там финальный хор у меня звучит, и публика плачет – вы ни в одном балете не видели, чтобы публика в финале плакала! А у меня на «Страстях» были. Сейчас, конечно, люди уже привыкли, знают, рассказывают друг другу. Но, по идее, эта публика, которая приходит на мои концерты, там звучит музыка очень нежно. Я сторонник очень нежной бережной сферы музыки. Я не понимаю этих вещей, когда пишут вот это. Я не то, что их знаю, я это все изучал в консерватории и после консерватории, и пришел к выводу, что это все нанос. И вы всегда будут с удовольствием читать Янку Купалу, Богдановича или Пушкина, Лермонтова, в отличии от какого-то другого декадентского поэта.
А вот даже классический балет и московский Большой театр сейчас каждый год сотрясают скандалы: то фотографии голой Волочковой, то скандал с кислотой и так далее, в котором тоже, наверное, своя доля пиара есть. Как вы это оцениваете? Может быть, потому и российских звезд, в том числе оперных и балетных, знают, потому что они подогревают к себе интерес? А белорусских далеко не всех знают, или не в такой степени знают. Нам нужны скандалы или нет?
Андрей Мдивани:
Вы знаете, скандалы вообще не нужны. В искусстве скандалы бывают независимо от вашего или чьего-то желания. Был в свое время и у меня скандал со «Страстями». Я написал балет. А этот балет стали называть балетом этого человека. И я, конечно, возмутился. Он думал, что я к нему в карман хочу залезть, а я не это хотел. Честь мундира. Потому что балет нашумел, создал, и даже мне создал, имя.
Но зрителей больше стало после скандала или нет?
Андрей Мдивани:
Все равно очень много зрителей, вот в этом вся разница.
В советское время принято было считать, но это, действительно, было так, у иностранцев какие возникали ассоциации по поводу Советского Союза? Медведи, водка и обязательно русский советский балет.
Андрей Мдивани:
Да.
А вот сейчас по поводу Беларуси возникают такие ассоциации – знаменитый белорусский балет, благодаря вам, в том числе?
Андрей Мдивани:
Сейчас немножечко поменялась ситуация. Раньше наш балет, который постоянно выезжал за рубеж, все время был на виду. И ему не нужны были специальные подстежки и скандалы. У нас прекрасная труппа в театре. Прекрасная труппа. Но ситуация в мире очень сильно изменилась. Москвичам, должно быть, это выгодно, что у них есть скандалы. А нам нужно создавать хорошие произведения.
Все ожидают в музыкальной среде грандиозного события через неделю или чуть больше: «Евровидение». Для вас это, как принято считать, заурядный конкурс или вы будете смотреть тоже?
Андрей Мдивани:
Нет, вы знаете, я вам хочу сказать такую вещь. Когда впервые на сцене появился Робертино Лоретти, вопрос сразу отпал, кому давать первое место. Если найдется Лоретти у нас в Беларуси или во всем мире, то, может быть, надо смотреть «Евровидение».
А вот сам принцип голосования. Грузины как-то поставили белорусам 12 баллов, и белорусы грузинам поставили 12 баллов – это по-братски или объективно?
Андрей Мдивани:
Не знаю. Я не думаю, что это объективно. Я думаю, что это, как договорные матчи в футболе.
Но все равно приятно.
Андрей Мдивани:
Нет, неприятно. Все-таки, когда вы имеете дело с высокой культурой, то вы не можете опускаться на уровень каких-то обычных вещей. Здесь были музыканты, которые говорили, для того, чтобы был хороший голос, необходимо много йода. Йод во Франции, йод в Италии, йод на Юге, в Испании. Там, где есть йод, там есть хорошие голоса. А в Беларуси йода мало. И не только в Беларуси.
И в Грузии тоже немного?
Андрей Мдивани:
Очень, да. Но в Грузии, я вам хочу сказать что, в Грузии, если в Беларуси, допустим, замечательные писатели, замечательные поэты, замечательные физики, то для Грузии главным критерием для меня всегда было пение. Но они поют так красиво, что вы не можете оторваться от этого.
Вы за все эти годы, за полвека, все-таки, стали уже белорусом или в душе, по-прежнему, грузин?
Андрей Мдивани:
Конечно, стал, я, конечно, больше белорус. Я полюбил этот край за то, что он мне дал возможность сочинять музыку, и, как вы понимаете, я набрал весь свой багаж.
То есть вы уже стали теперь не аллегро, а ларго?
Андрей Мдивани:
Да (смеется).
А вот изобразите в качестве финала нашего разговора ваш характер, вот эту гремучую смесь белоруса и...
Андрей Мдивани:
Это довольно будет трудно, но я попытаюсь (играет).