Проект «Азаренок. Напрямую». О важном говорим в прямом эфире. Вместе с экспертом обсудим, почему известный латвийский журналист сбежал в Беларусь, политику европейского режима и другие важнейшие международные события. В эфире латвийский журналист Юрий Алексеев.
Юрий Алексеев, латвийский журналист:
У нас огромный «памятник Победы», памятник защитникам Риги, памятник освободителям Риги от немецко-фашистских захватчиков. Он даже не Победы, а освободителям Риги. Его построили еще в 70-е годы, поставили прекрасный памятник. Вокруг него был огромный парк. Идея снести его возникла еще в 90-е годы. Были там горячие националистические головы, которые хотели этот памятник снести. Ну, пока у них не было возможности. Они хотели. Все хотели.
Каждое 9 Мая к этому памятнику приходили 250 тысяч рижан. Причем не только русские. Латыши тоже. Потому что латыши-то тоже были предки, которые освобождали Ригу. Приносили цветы. Мы выкладывали гектар этих цветов. Потом был по вечерам концерт, салют. Все это за наличные народные деньги.
Государство на это мероприятие не давало ничего. Мы даже охрану полиции оплачивали. Как бы за порядком должна следить полиция. Но не бесплатно. Надо заплатить.
Это была у них мечта голубая – снести вот это. Потому что когда там русские празднуют День Победы, им обидно, что на свой, когда там на концерт собирается 50 тысяч народа и молодежи и так далее, и люди целый день несут цветы. Им было обидно, потому что к их памятнику Свободы на День независимости Латвии 18 ноября от силы собиралось полторы-две тысячи, а у нас – 200 тысяч.
Понимаете, как обидно вот это вот видеть. Они хотели снести давно, да. И вот тут, когда началась война в Украине, специальная военная операция, скажем так, они почувствовали: вот теперь-то как раз оно и можно сделать. Вот теперь-то мы и это все. Огромный, прекрасный парк. Они огородили этот парк Победы забором общей длиной, по-моему, километра три длина всего забора, таким большущим, четырехметровым. И выставили против этого забора половину полиции Латвии. Ну и туда заехали экскаваторы и начали это все долбить краны. И каким-то образом протестовать. В этом плане. Ну, это было практически невозможно.