Интервью с политическим журналистом, российским телеведущим Максимом Шевченко в программе "Картина мира" на РТР-Беларусь с Юрием Козиятко.
Юрий Козиятко:
Максим, здравствуйте!
Максим Шевченко:
Здравствуйте!
Юрий Козиятко:
Первый визит Президента Путина в Беларусь немало шума наделал! И политической стороной, прежде всего. Но мы-то привыкли, что российское руководство - прагматично. И что экономические интересы - главные. Так вот в этом визите чего было больше: политики или экономики?
Максим Шевченко:
Я не слышал ничего, никаких подробностей об экономических переговорах, фундаментальных, кроме того, что были приняты решения, которые, на первый взгляд, являются экономическими. А, по сути, являются политическими, конечно, решениями. Связаны с долгами. Связаны с какими-то другими энергетическими отношениями.
Мне кажется, что в отношениях между Россией и Беларусью чистой экономики, лишенной политического контекста, в принципе быть не может, потому что наши страны находятся в разных экономических укладах. В Беларуси больше, значительно больше, чем в России, роль государства в экономике. В России большая роль частного капитала. Вот из этого диалога, из согласования этих форматов, мне кажется, и выстраивается и экономический, и политический формат, поэтому все было как раз очень взвешено. И честно говоря, думаю, что и в Беларуси, и в России многие вздохнули с облегчением. По итогу этого визита трудные времена, которые были в последние годы в отношениях России и Беларуси, как мне представляется, как представляется многим, остаются в прошлом.
Юрий Козиятко:
А что в будущем? Вот некоторые комментарии сводятся к тому, что визит был чисто символическим, не было глубины решения: Минск демонстрировал, что он не одинок, а Москва вновь бросила вызов Западу, демонстрируя, что Россия - самостоятельный игрок на мировой арене. Как вы считаете?
Максим Шевченко:
Я тоже считаю, что первый визит в Беларусь, которая в последний год особенно была в кольце ненависти и неприязни, которое сжималось по инициативе Европейского союза (точнее, некоторых государств ЕС, и США) - это, конечно, демонстрация со стороны России того, что это кольцо, это европейское отношение к Беларуси, для России неприемлемо. Что Россия, конечно, выступает за определенные перемены в Республике Беларусь, у которой естественно будет делаться и происходить в соответствии с волей белорусского народа и руководства легитимного с точки зрения народа Беларуси. Но, вместе с тем, еще раз подчеркну, конечно, политическое постулирование «мы друзей не бросаем, они для нас являются главными, наши союзники, как бы на нас ни давили, все равно останутся нашими союзниками», - это очень важный момент.
Юрий Козиятко:
Так как это следует понимать? Что заявление Путина в Минске ставят под сомнение эффективность западных санкций в отношении Беларуси?
Максим Шевченко:
Мне кажется, что санкции вообще, в целом, неэффективны. Даже Северная Корея, находящаяся в кольце разного рода государств, в отношении которых санкции существуют уже десятилетие, тем не менее, изобретает ядерное оружие, запускает ракеты баллистические и проводит мероприятия по формированию и созданию современной технологической базы. Поэтому санкции, как правило, бьют только по народу.
Но Беларусь находится в уникальной ситуации. Между Россией и Беларусью практически нет границы. Жители Беларуси, надеюсь, никогда не будут чувствовать себя ни в какой блокаде, потому что каждый гражданин Беларуси может спокойно поехать в Москву, в Петербург, в Смоленск и устроиться на работу. И я знаю, что в России работает очень много белорусов. И торговые отношения с Россией - на наших границах нет таможни, на наших границах спокойно можно возить товар, можно торговать. И поэтому, пока есть белорусско-российский союз, все санкции против Беларуси со стороны Запада идут в ущерб тому же Западу. От них страдает гораздо больше Польша, честно говоря, чем Беларусь. Польша и Литва, как мне представляется. Потому что именно эти государства в большей мере живут от транзита, для которых Беларусь является главным государством на западе бывшего Советского Союза. Транзита и энергоресурсов, транзита автомобилей, транзита товаров, транзита всего такого, чем долгое-долгое время жила и, по-моему, продолжает жить белорусско-польская граница или белорусско-литовская граница.
Юрий Козиятко:
Кстати, и в Польше и Германии, известные всем «друзья» Беларуси (и России, наверное), почти не комментировали этот визит! Но, по крайней мере, избегали резких высказываний. А в чем причина?
Максим Шевченко:
Ну, конечно, им страшно, им непонятно. Вообще они были не рады возвращению Путина на президентский пост. Эти европейские политики. И с их точки зрения было бы хорошо, если бы в России была смута, беспорядки. Если бы в России все кипело. Если б Россия отказалась от поддержки Сирии, Беларуси. Если бы какой-нибудь, неведомо какой российский лидер, которого они вытащат за уши из какой-нибудь уличной толпы, заявил о том, что он отделяет Кавказ, что он отделяет Сибирь, что он отделяет Поволжье, что вступает он и его семья, и финансовые партнеры его семьи вступают в европейское цивилизованное сообщество. Тогда бы весь Запад рукоплескал. Но, к сожалению для Запада, в России совсем другой президент. Может быть, его можно за что-то критиковать, но который, в целом, отстаивает позицию суверенитета и зависимостей, и отношений с теми государствами, с какими нашей стране выгодно иметь отношения. И поэтому скорбное молчание западных политиков - это признание ими очевидного факта, что получилось не по их воле и желанию, а получилось так, как захотела большая часть народа Российской Федерации.
Юрий Козиятко:
Давайте вернемся все-таки к визиту Путина в Минск. Как Вы думаете, что осталось (или осталось ли что-то) за кадром? О чем еще могли говорить два Президента в Беларуси?
Максим Шевченко:
Знаете, такого рода предсказания, такого рода попытки угадывания - это вопрос, конечно, не очень правильный. Но придется на него отвечать. Я думаю, ну, если гипотетически представить, то, мне представляется, что все-таки Владимир Путин мог попросить Александра Лукашенко содействовать более эффективно каким-то форматам демократизации белорусского общества. Так, чтобы это не вредило ни союзу России и Беларуси, ни стабильности в Беларуси. Развивать, может быть, какие-то форматы более свободного движения или функционирования капитала, свободного капитала в том числе. Рассмотреть какие-то вопросы свободы слова. Ну, потому что очевиден диссонанс. Не то, что в Беларуси нет свободы слова, просто она немножко заморозилась, будто на 15 лет назад, формат белорусских средств массовой информации. И получается в Беларуси, насколько я знаю, ваше государство, (я все-таки его знаю немножко), в Интернете получается одна Беларусь, а в газетах получается совсем другая Беларусь. А выйдешь в Смоленск, там получается еще одна третья Беларусь. Понимаете? Вот эти вот разные форматы, мне кажется, должны были быть совмещены в интересах белорусского народа, его развития стабильного, поступательного. Именно того развития, которое демонстрируют в последние годы. Вот и, наверное, кроме этого все-таки должен был быть поднят вопрос о долгах. Естественно, Россия не собирается «удушать» Беларусь, понимаете. Требовать, снимать последние там порты, условно говоря, но все-таки отношения должны быть проговорены, внятно проговорены. Даже самые дружеские, самые теплые, самые близкие отношения.
Что же Александр Григорьевич хотел, мог хотеть от Владимира Владимировича? Ну, я думаю, мне даже страшно предположить, что на белорусском телевидении такие версии высказать. Я думаю, что он мог просто спросить еще раз подтверждения тех союзнических обязательств, которые Россия неоднократно высказывала по отношению к Беларуси. Думаю, что президент России с удовольствием подтвердил готовность российского руководства и свою личную готовность придерживаться этих обязательств.
Юрий Козиятко:
Но ведь эти обязательства зависят не только от готовности российского руководства! И белорусского тоже. Вот скажем, если российская экономика вдруг свалится в кризис (и мы уже наблюдаем тревожные симптомы), экономические проекты останутся обещаниями или их будут продолжать выполнять?
Максим Шевченко:
Если российская экономика свалится в кризис, то, безусловно, проекты не останутся обещаниями. Они, наверное, не смогут быть выполнены в том масштабе, в том объеме, в каком, собственно говоря, задумывались. Но кризис есть кризис. Но, безусловно, Россия не откажется от тех обязательств, которые были подтверждены в течение этого месяца и президентом России, и ведущими ее политиками, министрами и экономистами. Беларусь остается для России главным партнером и главным субъектом внешнего политического диалога.
Юрий Козиятко:
Спасибо, Максим!
Максим Шевченко:
Пожалуйста!