«Я не завидую городской жизни». Как живётся белорусам на границе с Россией?

Новости Беларуси. Авиасообщение между Беларусью и Россией возобновится 21 сентября. Белорусское пограничное ведомство сообщило об усиленном варианте пограничных службы и контроля, в том числе с применением тактических резервов. Обстановка у наших границ заставляет принимать такие меры, сообщили в программе «Неделя» на СТВ.

Евгений Поболовец, СТВ:
Но от общего к частному. Уже традиционно мои коллеги съездили в приграничье и пообщались с белорусами, которые живут в этих местах. Когда до границы рукой подать, а в этом случае – когда домой можешь вернуться, только проехав по территории России. Нет, они не оторваны от Беларуси. Они и есть белорусы.

Об уникальных уголках нашей страны и не менее уникальных людях на севере Витебской области – в материале Анастасии Бут.

Деревня Игналино – тезка литовского города. Правда, до Литвы отсюда далеко, а вот до Латвии всего километров 20. Россия и того ближе, напрямик – 15 минут пешком. Многие местные жители учиться, например, ездили в российский Себеж. Одни оставались там жить, другие сюда привозили себе жен.

Так в белорусскую глубинку 15 лет назад попала Маша. У девушки до сих пор российский паспорт. Съездить в соседнюю страну здесь проще, чем добраться до райцентра. Было, пока не закрыли границы.

Мария Петренко, жительница деревни Игналино:
Сейчас из-за пандемии тяжело. Как бы в одну сторону можешь, а в другую – надо документы, ехать, паспортные данные, всякие справки, для чего ты едешь, к кому ты едешь.

Впрочем, уезжать куда-то из деревни сегодня Маше не позволит совесть. Ранняя осень на селе – самая жаркая пора. Время делать заготовки на зиму, собирать урожай, а он нынче выше всяких похвал. Одни перцы чего стоят – по полкилограмма штука!

Нина Петренко, жительница деревни Игналино:
Какой китайский огурец. Видите, как? Это еще маленький. А бывают по полметра.

Свекровь, Нина Ивановна, в семье отвечает за закатки. Бережно упаковала в банки огурцы, помидоры, перцы – литров 300. И, говорит, это еще только начало. Пошла пора грибов. И сестры, приехавшие помогать по хозяйству, ведрами носят грибы из ближайшего леса. Их закатывают, сушат, морозят и жарят. Будет чем зимой потчевать родственников (а их немало по обе стороны границы).

Нина Петренко:
Приезжает ко мне сват. Он же не может налюбоваться нашей Беларусью! И там вот Орел – они полностью за Лукашенко. Вот приедем, мы туда едем, они сразу узнают, и соседи, что мы из Беларуси, они так ценят.

Пока женщины справляются по хозяйству, мужчины зарабатывают деньги. Лесничество, считай, единственное место в глубинке, где есть работа. Охраняют и воспроизводят лес – точнее, пытаются. И мешают им не люди.

Петр Петренко, лесничий Игналинского лесничества:
Самое обидное то, что олени и лоси объедают наш труд, посадки. Объедают настолько, что приходится другой раз списывать культуры. Это наш труд. А чтобы дерево выросло, надо лет до 30-40, когда они поднимутся, что нельзя их объесть.

Стали огораживать посадки заборами выше 2,5 метров. Теперь олени перепрыгнуть ограждение не могут, но вот сносят его с завидным постоянством. Приходится восстанавливать.

А иногда и помогать пограничникам. Больно привлекательна Европа для жителей третьих стран. Незаконные мигранты нередко пытаются попасть туда через белорусский лес.

Иван Петренко, помощник лесничего Игналинского лесничества:
Был один раз, иракцев было 15 человек. Дошли до нашей границы и заблудились. Попали на нашу посадку – там была табличка наша указана – и с МЧС нам позвонили, мы указали, где они находятся, это место показали. Вытянули практически из болота, они были в шлепанцах, тапочках. Была холодная погода.

Анастасия Бут, корреспондент:
В лесничестве видеонаблюдение ведется круглосуточно. Камера установлена на высоте 30 метров, а радиус действия – 30, но уже километров. Вся информация передается на этот монитор.

Министр лесного хозяйства: «Ставим задачу покрыть всю территорию наблюдательными вышками»

И если сейчас физически мы находимся на территории Беларуси, то виртуально можем побывать сразу в трех странах. Вот это – Беларусь. За озером Освейским мы уже видим Латвийскую республику. Если взять чуть-чуть правее – Российская Федерация.

Еще один житель Игналино – Николай Вериго. Мужчина вспоминает, как познакомился с женой в Себеже, работали на военном заводе в Таллине, а перед развалом Союза вернулись в Освею. Когда хозяйки не стало, перебрался в деревенский дом родителей.

Николай Вериго, житель деревни Игналино:
Наших вот в Риге живет много. В те годы – моя же на год она моложе, 1949 года, Раиса – она же каждый год сюда к отцу приезжала, когда живой был. Она за ним ухаживала. Сейчас вот в этом году вообще не приехала. Из Латвии вот Раиса приезжала, она визу постоянно делает (на год там или на сколько). Визу делает и с визой сюда ездит. Да, раньше проще было. Сейчас уже...

А теперь переместимся в другое уникальное место. Всего восемь километров по воде, и мы на белорусском полуострове. Деревня Денисенки с трех сторон окружена Россией, с четвертой – озеро Лисно. То есть добраться по суше, не пересекая границы, сюда просто невозможно.

Нина Лашкова, жительница деревни Денисенки:
Ну, як гэта расказывала мяя бабушка, памяні бог, уж на том свете давно. Яны ж яшчэ жылі пры царах. Дык яна рассказывала так: сабраліся два пана, расійскі пан і беларускі. Пакуль дапілі і ў карты пакуль дагулялі, і вот адзін аднаму праіграл. Вот зато кусочкамі. Ты ж відіш, як? Так яны ж, пры іх жылі, пры царах, старыя людзі.

Анастасия Бут:
То есть это скорее всего не легенда, а правда?

Нина Лашкова:
Это правда. Это правда, вот!

Нина Лашкова и Владимир Петров – единственные местные жители. Хоть и с белорусскими паспортами, но по России передвигаются и сейчас без препятствий. Это исключительный случай, который хозяин деревни объясняет так.

Владимир Петров, житель деревни Денисенки:
Меня никто не трогает. Кому я нужен один тут? Меня все знают. Если бы я, конечно, возил бы что, чем бы занимался таким, контрабандой какой, еще чего-нибудь, конечно, меня бы прижали. А так зачем? Они знают, что я законопослушный гражданин.

На рыжих жигулях пенсионер ездит в соседнюю белорусскую деревню. По четвергам в Волесы приезжает автолавка. Машину оставляет на российской стороне и по трансграничному мосту снова попадает в Беларусь. Кстати, мост люди сделали своими силами.

Анастасия Бут:
То есть это такая интернациональная деревня получается? Здесь и россияне, и белорусы. Мирно соседствуете?

Наталья Синица, жительница Новополоцка:
Прекрасно, всем помогаем.

Анастасия Бут:
Как вообще всю жизнь отжили, когда там Россия – два шага. И тут – Беларусь?

Галина Лебедко, жительница деревни Волесы:
И что? Я там работала в лесу.

Анастасия Бут:
В России?

Галина Лебедко:
Да, в России работала в лесу 33 года, заработала пенсию. Пенсию платят, все. Мы ходим туда, оттуда. Там считают нас местными жителями, мы як iхныя.

С продуктами домой, снова через Россию. Впрочем, Владимир Алексеевич уже давно не делит ни лес, ни людей на «наших и ваших». Паспорт белорусский, пенсия тоже в белорусских рублях. Машина на номерах российских. Если надо попасть в город – едет в Себеж – он ближе, чем Верхнедвинск.

Владимир Петров:
Мне живется лучше, чем в городе. Конечно, здесь людей море. И зимой, и летом хватает. Друзей у меня хватает. И в Беларуси, и из России. Так что живется мне отлично. Хлеб привезет мне автолавка – пожалуйста. Или сюда, или в Мыленки ездит. Так что мне отлично, короче. Я не завидую городской жизни.

Белорусский полуостров. Самый край страны. Север. Здесь дороги не укатаны в асфальт, нет супермаркетов и ресторанов. Оленя можно увидеть чаще, чем человека.

Это нам, приезжим, его деревня кажется необычной. А для хозяина это лучшее место на земле.