Трагедия Великой Отечественной. Нет ни одной белорусской семьи, которой бы ни коснулась война. Подвиг каждого, кто встал на борьбу с фашизмом, не имеет срока давности. Память нетленна. В год 80-летия Великой Победы телеканал СТВ собрал летописи из личных семейных историй.
Одной из таких поделился наш телезритель.
Я долго думал, публиковать ли этот материал. Ведь он адресован только нашей семье: мне с братом, нашим детям. Отца уже нет в живых более 20-ти лет, он ушел на 79-м году жизни. Я бережно храню его рукопись – обращение к нам, потомкам. В свое время он преподавал в школе историю и попытался восстановить и описать генеалогическое древо нашей семьи, родословная которой насчитывает восемь поколений. Детально рассказал и о себе: о детстве, юности и взрослой жизни, начало которой пришлось на Великую Отечественную.
Войну он встретил в 18 командиром артиллерийской батареи, пройдя ускоренную подготовку в Севастопольском военном артиллерийском училище. Его война закончилась в сентябре 1945-го, поскольку пришлось повоевать еще и с Японией. Я был буквально шокирован, когда узнал, что из участников войны 1922 года рождения в живых осталось только 3 %. Моя будущая жизнь уложилась в эти страшные, но счастливые для нашей семьи цифры.
Я горжусь своим отцом. Он был ранен и награжден многими медалями и орденами, один из которых (орден Красной Звезды) был вручен ему спустя 25 лет после войны. Я взял из рукописи несколько эпизодов и просто набрал текст, не внося каких-либо правок.
Вследствие многих причин, особенно внезапность нападения фашистских войск на нашу страну, советская армия несла большие потери и с тяжелыми боями отступала вглубь страны. На правой стороне Днепра, около Кременчуга, создалась сложная обстановка. Враг рвался к Днепру, чтобы захватить мост через реку и не дать возможности переправиться большой группе наших войск, окружить ее и уничтожить. Наш отдельный 76 артиллерийский дивизион охранял штаб фронта под Полтавой (командовал фронтом маршал Буденный). В дивизионе было три батареи. Наши пушки могли вести огонь по самолетам и по танкам. Чтобы удержать мост до переправы наших войск, мою батарею направляют на охрану моста. В батарее четыре пушки, прибор управления огнем, отделение разведки, около десяти грузовых машин и около ста солдат.
Не успели мы полностью окопаться, как в километрах двух-трех от нас появилась колонна немецких танков. Если кто вам скажет, что на фронте было не страшно – не верьте, было очень страшно, особенно первый бой. Шли они колонной по несколько танков в ряд. Было сухо и жарко, поэтому пыль от танков застилала весь горизонт. Я выскочил из окопа (мне было тогда неполных 19 лет) и во весь рост наблюдал за их движением. Меня охватило какое-то оцепенение, на голове поднялась фуражка, я ее натягиваю, а она поднимается (так мне казалось). Стал командовать, но своих слов не слышу. В это время ко мне подошел солдат, кадровый опытный разведчик, и говорит: «Лейтенант, возьми себя в руки, командуй, а то танки нас раздавят». Это на меня подействовало, я стал более спокоен, но внутри страх остался.
Последовала команда: «Первое и второе орудие по головному танку, третье – по левому, четвертое – по правому танку. Заряжай!» И когда колонна приблизилась на 700-800 метров, я скомандовал: «Огонь!» После первого залпа ведущий и танк справа загорелись. Немцы этого не ждали. Колонна развернулась и в облаке пыли скрылась. Мы еще произвели несколько залпов, но из-за пыли ничего не было видно. Это был мой первый бой и первая победа.
Но через два-три часа нас начали бомбить самолеты (очевидно, танкисты запросили летчиков бомбить наши позиции). Бомбили группами по 9 самолетов, мы отстреливались, но силы были неравные. После бомбежки у нас из четырех пушек остались две. Почти половина личного состава погибла.
Убитых захоронили, раненых переправили через мост. К этому времени наша пехота почти переправилась. К нам на помощь подоспела какая-то противотанковая батарея. Но у них было всего три пушки и три отделения солдат, но все же стало легче, так как они влились в мою батарею. И когда опять появились танки, мы открыли огонь по ведущему танку, который после первого залпа закружился на месте, появился дым, а затем огонь. Началась огневая дуэль. Немцы не выдержали и опять отступили. К вечеру мост был взорван. Мы выполнили свою задачу и с остатками пехоты, которая также прикрывала подходы к мосту, переправились на спецсредствах на другую сторону Днепра. Нас встретил генерал-майор (фамилии не помню), начальник артиллерии фронта, позвал своего адъютанта и спросил, что есть из наград (в первые дни войны награждали на месте боя). Оказалось, что ни одного ордена не было. Поэтому мне и всем моим солдатам генерал вручил медали «За отвагу».
Зиму 1942-го мы провели в оборонительных боях под Волчанском на Юго-западном фронте. В начале мая наши войска южнее Харькова прорвали линию обороны противника и перешли в наступление. Продвинулись на 20-25 км. В операции участвовало три армии. В этот прорыв направили и мою батарею для прикрытия от самолетов кавалерийского корпуса. В конце мая наступающие 6-я, 57-я и часть 9-й армии попали в окружение. Много наших храбрых воинов погибло, а более 100 тысяч попало в плен.
Батарея, которой я командовал, была в центре окружения. Когда кольцо окружения сузилось до предела, встал вопрос: сдаваться в плен или пойти в прорыв и выйти из окружения. Началась паника. Артиллеристы взрывали пушки и снаряды, «Катюши», взрывали машины.
Не отдать врагу любой ценой! Почему были заминированы знаменитые «Катюши»? Читать здесь.
Воспользовавшись неразберихой, несколько легких танков пошли на прорыв, за ними пехота. Я скомандовал: «Пушки прицепить к машинам». И мы на полном ходу двинулись за пехотой и танками. Немцы открыли по танкам ураганный огонь. Несколько танков загорелось. Но мы успели проскочить через первое кольцо окружения.
Возле селения Савенцы, где была переправа через Северный Донец, немцы удерживали переправу и открыли по нам огонь. Я привел батарею к бою и открыл ответный огонь. Немцы не ожидали такого удара и разбежались. Воспользовавшись этим моментом, несколько танков и моя батарея переправились через реку. На второй стороне реки были наши войска. У меня потерь не было. За эту операцию был награжден орденом «Красная Звезда».
Шли тяжелые оборонительные бои под Сталинградом. К концу октября 1942 года немцы вплотную подошли к городу. Моя батарея занимала позицию возле тракторного завода. С утра до темноты нашу оборону бомбили самолеты, обстреливала артиллерия, минометы не давали покоя ни днем, ни ночью. Мы несли большие потери. Только моя батарея за октябрь потеряла более половины личного состава, а пополнения не было. Разведчикам и прибористам приходилось обслуживать орудия. Но мы стояли насмерть.
Был издан сталинский приказ «Ни шагу назад!» За самовольное отступление – расстрел. Мне, командиру батареи, давалось право стрелять в любого отступающего солдата или офицера. Немцы тоже несли большие потери. Пожалуй, больше, чем мы. Мы были в окопах, а они лезли напролом. Моя батарея сбила семь самолетов, подбила несколько танков. Сталин нас назвал: «Артиллерия – бог войны!»
В первых числах ноября я был ранен в правую ногу осколком мины. В госпитале в Чкалове я узнал, что 19 ноября наши войска прорвали линию обороны противника севернее и южнее Сталинграда, окружили шестую немецкую армию. Часть армии была уничтожена, половина (около 300 тысяч) взята в плен. Попал в плен и командующий 6-й армии генерал-фельдмаршал Паулюс со своим штабом. На Сталинградском направлении немцы потеряли около 1,5 миллиона человек, 3 500 танков, 12 тысяч орудий, около 3 тысяч самолетов. Такие потери привели к перелому в Великой Отечественной войне. Советская армия начала общее контрнаступление до лета 1943 года, до знаменитой Курской битвы. За оборону Сталинграда я награжден вторым орденом «Красная Звезда» и медалью «За оборону Сталинграда».
Весной 1945 года полк снят с фронта и, к большому нашему огорчению, направлен на Дальний Восток, к границе северного Китая – Маньчжурии (провинция Китая, захваченная японцами). Позже мы узнали, что прибыли для подготовки к войне с Японией. Было очень грустно. Наш народ, измученный и выстрадавший войну с фашистской Германией, 9 мая 1945 года отмечал День Победы, а мы готовились к новой войне.
352 ЗАП (наш полк) огневые позиции занял возле озера Ханка. Мой дивизион, которым я командовал, занял оборону возле селения Семеновка (где был один из крупнейших авиационных заводов). 9 августа 1945 года в 4 часа утра 15 батарей (60 орудий) нашего полка открыли огонь по укреплениям японской квантунской (особой) армии. Около часа мы вели непрерывный огонь. Стволы пушек настолько накалялись, что приходилось вести огонь поочередно (одни ведут огонь, другие остывают). Дивизион, которым я командовал, в 5:00 перенес огонь вглубь обороны японцев. В прорыв пошли наши танки, а за ними мотопехота. Японцы такого удара не ожидали. 2 сентября 1945 года наши войска освободили северный Китай и Северную Корею. Миллионная отборная квантунская армия Японии была разгромлена и капитулировала.
Судьба распорядилась так, что мой дед Малинка Еремей Григорьевич в 1905 году во время войны с Японией попал в окружение под Мукденом. Русская армия потерпела поражение, Россия заключила позорный мир. А я, его внук, в августе 1945 года под тем же Мукденом вместе с советскими войсками окружили остатки квантунской армии и разгромили ее, после чего Япония признала себя побежденной. После этих событий я был отмечен медалью «За победу над Японией».
Как видите, это не литературное произведение. Незатейливые записи, скорее всего, напоминают рассказы отца своим детям перед сном. Здесь видение войны глазами простого, честного бойца, без каких-либо прикрас.
