Она родилась при царе, видела расцвет и закат Советской Империи, а умерла в суверенной Беларуси.
Стала популярна, когда на ее лице уже появилась паутина морщин.
Ее роли были разными, но неизменно – гениальными. И даже маленький эпизод она делала истинным шедевром.
Больше всего на свете она любила театр. И была ему верна всю жизнь. Ее было уже за 90, а она по-прежнему выходила на сцену. И так было до последних ее дней. А прожила она 95 лет. Не многие актрисы могут похвастаться таким жизненным и творческим долголетием. При этом слава, большая, всенародная, пришла к ней, когда ей было уже 70 лет! Кстати, к ней она относилась очень спокойно. И на восторженные возгласы поклонников «Вы – святая, вы – икона!» говорила: «А где вы раньше были… И, вообще, иконы, они только в церкви».
В театре им. Я. Купалы проработала почти 70 лет. Сыграла огромное количество ролей. Но все они были крошечные, эпизоды, главных ролей почти не было.
В конце жизни ее стали называть «легендой белорусской сцены», «самой народной артисткой», «талисманом Купаловского театра».
Кто это? Одна из самых знаменитых и прославленных белорусских женщин XX века, актриса Стефания Станюта.
Одно из ярких воспоминаний моего детства. Мне лет 5-6. Мы живем на ул. Советской, напротив Дома Правительства. И однажды к нам приходит очень колоритный пожилой мужчина с большими седыми усами; в кепке, надетой на бок, как берет. Он – художник и по совместительству учитель рисования в школе. Пришел он к нам с каким-то общественным поручением, что-то вроде переписи населения. Говорит комплименты моей маме и просит разрешения написать ее портрет. Мама не соглашается – папа был слишком ревнив. Но этот эпизод в моей памяти остался. Художника звали Михаилом Петровичем Станюта. Он был отцом актрисы Стефании Станюты.
Он был достаточно известным художником. Отец актрисы прожил тоже длинную жизнь – 93 года. Один из самых лучших портретов художника Михаила Станюты – это портрет его дочери, актрисы Стефании, который хранится в Художественном музее.
Эта актриса ни на кого не похожа. У нее очень интересное, какое-то неправильное лицо. Несколько мелкие черты, нос, с легкой горбинкой, такой бывает только у царственных особ и греческих богинь. Такие лица можно встретить на портретах Раннего Возрождения. С годами на этом лице стали появляться морщины, но оно стало еще более прекрасным.
А еще у актрисы были поразительные глаза. В зависимости от того, кого она играла, они становились то колючими, злыми, то полными неудержимого гнева, то вселенского прощения. А в жизни в этих глазах всегда читались доброта и необыкновенное участие. Да, Стефания Михайловна была не только талантливой актрисой, но и добрым, очень хорошим человеком.
Актеры, которые работали со Станютой, просто души в ней не чаяли. И не потому, что она всем и всегда одалживала деньги и никогда не настаивала, чтобы ей отдавали долг. Ее любили в театре за то, что она была очень светлым человеком.
И сегодня о ней вспоминают с необыкновенной теплотой. За всю жизнь она никогда ни об одном актере не сказала ни одного плохого слова, никогда не участвовала в театральных разборках. А еще она не умела, как некоторые другие артистки, «работать локтем», не умела и не хотела никого подсиживать, сплетничать «выбивать» себе роли. Никогда, ничего для себя не просила. Потому многие роли в театре, которые она могла бы блистательно сыграть, проходили мимо нее. Небольшие роли, эпизоды она играла на протяжении не лет, а десятилетий.
И, я думаю, за это смирение, за эту покорность, может быть, Господь Бог и вознаградил ее на склоне лет, когда она была уже очень немолода, и могла уже по возрасту играть только старух и бабушек, и к ней пришла эта Всесоюзная, оглушительная слава.
Актриса родилась в Минске 13 мая 1905 года. Кстати, в один год с ней родилась звезда мирового кино Грета Гарбо. Стефания Михайловна знала Грету Гарбо по экрану, восхищалась, как все, ее красотой. Себя красавицей никогда не считала. Хотя всегда гордилась своей фигурой. До конца дней была высокой, стройной. Много двигалась, ходила, немного ела, в еде всегда была неприхотлива, готовить не любила, да, в общем, было и некогда. Вся жизнь была посвящена работе, театру. И, тем не менее, иногда напоминала актрисам в театре: «Съела порожное – стой полчаса у стены».
Конечно, как всем женщинам, ей хотелось быть красивой. И потом кто-то из близких вспоминал, что однажды, смотря фильм со своим участием, актриса просто плакала, увидев себя лежащей в гробу. А когда ее показали на экране сутулой, сгорбленной (по замыслу режиссера это нужно было чтобы подчеркнуть контраст между ней и главной героиней) Станюта сказала: «Что же меня такой старой и некрасивой показывают. Я же тоже хочу быть красивой».
Отец Стефании (а так ее назвали в честь бабушки, матери отца) был художник, а мама – красивая, статная женщина, была не очень грамотной, до замужества работала прислугой в богатых домах. Молодая семья жила очень небогато. В доме всегда пахло не едой, а скипидаром, свежими красками, деревом от подрамников. Чтобы были какие-то деньги, мама пыталась перепродавать соль и сметану. Сметану покупала у крестьян в Лошице, а продавала на базаре в Минске. Зарабатывала на этом копейки, но и им была рада. А дома, чтобы забелить борщ, соскребала сметану со стен бидончика. Отца почти никогда не было дома. Он был то в Москве, то работал в Минске – где-то рисовал. Для него искусство всегда было важнее житейских забот.
Стефания училась в церковно-приходской школе, потом в гимназии. Ей даже повелось побывать на встрече царя Николая II; стоя с другими ученицами на пригорке на Соборной площади (сегодня Площадь Свободы) она видела, как царь со свитой подъезжал к дому губернатора.
Будущей актрисе было 14 лет, когда она пришла в Товарищество белорусской драмы и комедии, которым руководил Флориан Жданович, и стала работать там статисткой, хористкой и танцовщицей. А потом, прибавив себе несколько лет, вместе с подругой она уезжает учиться театральному мастерству в Москву.
Был ноябрь 1921 года. Студийцы жили в общежитиях, в служебных помещениях кинотеатра «Арс» на Арбате, потом в старинных зданиях у Красной Площади. К ребятам в гости заходили, бывая в Москве, белорусские поэты, писатели: Я. Колас, З. Бядуля, Т. Гартцы. У Стефании был маленький альбомчик (он хранился у нее много лет), куда она просила гостей из Минска написать несколько слов. Стих написал Т. Гартны, автограф «На добрую память» оставил З. Бядуля.
Жили студийцы почти впроголодь. Есть было нечего. Вся еда – хлеб и маргарин. Еще разводили в воде муку. Но голода никто не замечал. Жили высоким искусством. А оно было рядом. МХАТ. Спектакли Станиславского и Нимировича-Данченко. Василий Качалов, про которого говорили, что у него белорусские корни, Михаил Чехов, Айседора Дункан, фантазии, лицедейство, условности спектаклей В. Мейерхольда. «Лес», «Даешь Европу». Первые постановки Вахтангова, талантливая, ни на кого не похожая Алиса Коонен.
Имели успех и спектакли на родном языке белорусских студийцев. «Царь Максимилиан», «Сон в летнюю ночь». Спектакли насыщены «революционностью», переносом действия в сегодняшний день, поиском новых форм, смелым вызовом классическим принципам. В 1924 году спектакль белорусской студии «Преисподняя» даже собирались повезти на фестиваль в Париж, но в последний момент поездка отменилась.
Московские критики отмечали в игре белорусских молодых артистов непосредственность, искренность, особый «наив».
В годы учебы в Москве Стефания влюбилась и вышла замуж за актера из этой же студии Василия Роговенко. Дирекция выделила молодоженам по 10 рублей. На эти деньги Стефания купила себе туфли-лодочки и фильдеперсовые чулки. В них и репетировала. Василий был высокий, тонкий, почему-то его дразнили «Миногой во фраке». Молодые вместе играли в спектакле «Царь Максимилиан». А летом, когда были каникулы, впервые поехали на море, в Крым. Там объедались борщом и белым хлебом.
Тот короткий отдых с любимым Стефания будет вспоминать часто. Но этот союз пролиться не так долго. С театром, это будет уже в Витебске, Василию придется тоже расстаться. Он был излишне веселый, шумный, любил рассказывать анекдоты. А времена были суровые. И вот однажды и рассказал то, что рассказывать было нельзя. И «загремел» в лагерь, в Магадан, на 13 лет. Потом кому-то рассказывал, что выжил только потому, что все 13 лет комиковал, потешал заключенных и начальство разными шутками, сценками, байками.
Потом он вернется в Витебск, появится семья, дети. Будет несколько попыток покончить жизнь самоубийством. Лагерная жизнь раздавила, сломала этого человека. Потом пришла бумага, что он реабилитирован, что состава преступления не было.
В 1926 году студийцы из Москвы переехали в Витебск и там создали Второй драматический театр. Сегодня – это театр им. Я. Коласа. С молодыми артистами в Витебск приехали и московские режиссеры. Но в театральные дела слишком активно вмешиваются местные чиновники. Так, секретарь обкома партии настоятельно рекомендует театру события древнегреческой пьесы «Психея» повернуть к революции. И превратить Психею в передовую рабочую, обязательно с красной косынкой на голове. И московские режиссеры уезжают.
В Витебск приезжает поэт-трибун Владимир Маяковский. Цель его поездки – распространение своего революционного журнала «Леф». Маяковский выступает в театре. Стефания под большим впечатлением от выступления поэта, просит у него автограф. Купит журнал «Леф» и на его обложке поэт нарисует цветок с пятью лепестками и летящих птиц.
В Витебске, в театре Стефания играла довольно много. «Там я была звездой» – будет вспоминать она потом. Она играла в самых разных пьесах: от комедий до античных трагедий. Зрителям запомнилась ее Татьяна из пьесы «Разлом».
А потом, в 1931 году, актриса переезжает в Минск и начинает работать в театре им. Я. Купалы, где проработает до конца своей жизни. И, хотя уже тогда было понятно, что Стефания очень хорошая актриса – пластичная, темпераментная, эмоциональная, великолепно владеющая словом, жестом, мимикой – играть ей давали роли второстепенные. Лишь Леонид Рахленко в своем спектакле «Волки и овцы» по Островскому доверил молодой актрисе роль Глафиры. Красивую, хитрую, коварную Глафиру Станюта сыграла превосходно, а потом снова играла маленькие роли: второго, третьего планов.
В 1939 году в театре появился знаменитый спектакль по пьесе К. Крапивы «Кто смеется последним». Стефания замечательно, хлестко, ипровизационно сыграла секретаршу-машинистку Зину Зелкину.
В 1934 году Стефания Станюта вышла замуж. Муж, Александр Кручинский – кавалерийский офицер, обучал артистов вольтижировке на лошадях. В 1936 году родился сын Александр, который стал ученым, доктором наук, литературоведом. Необыкновенно любил мать, был очень на нее похож. Написал две книги, посвященных матери. Но брак с Александром Кручинским тоже был не очень долгим.
Когда началась война, театр Янки Купалы был на гастролях в Одессе. Из Одессы артистов эвакуируют в сибирский город Томск. А сын Саша остался с отцом в Минске. Они не успели уехать. Бывший муж и уже бывший офицер работает на бирже труда, помогает партизанам. Но так как он был в оккупации, его судят, отправляют в лагерь, в Воркуту. Там он погибает.
В Томске, и это было удивительно, в зале всегда было много публики, билеты доставали с трудом. Играли Купаловскую «Павлiнку», его же «Прысмакi». Кроме спектаклей, Стефания часто выступала в госпиталях перед ранеными.
А тогда, когда артисты возвращались из Томка домой, случится авария. Поезд сойдет с рельс. Несколько артистов погибнет. Стефания выживет чудом – у нее действительно был ангел-хранитель. Накануне она поменялась местами с артистом, который погиб.
И вот, Минск. Наконец, она смогла обнять отца, сына, который так вырос за годы разлуки. Теперь с сыном она старается не расставаться. Всегда берет его с собой на летние гастроли. Много работает, ведь нужно зарабатывать деньги. С удовольствием записывается на радио. «Я была тогда королевой радио». Если не было вечернего спектакля, обязательно шла с сынов в кино. Тогда было много трофейных фильмов. «Наверно, я была очень беспечна – продукты надо было добывать, деньги. Обогреться, одеться. А мы шли с сыном в кино».
И в театре радовалась каждой, пусть снова совсем маленькой, роли. Замечательно играла в спектакле «Последняя жертва» старую ключницу Михеевну. Роль проходная. Если этот персонаж выбросить из пьесы, никто даже не заметит. Но Стефания Михайловна сыграла эту роль так, что ни выбросить, ни забыть ее было невозможно.
Запомнилась актриса в грузинской пьесе «Я – бабушка» И. Думбадзе. Играла бабушку сочно и выразительно; в этой роли был и юмор, и трагизм. Когда грузины приходили на этот спектакль, они были уверены, что актриса, играющая эту роль, – грузинка.
И, конечно, подарком судьбы стал для Стефании Станюты спектакль «Гарольд и Мод», поставленный тогда совсем юным режиссером Н. Пинигиным. Странная пьеса, странные герои, чудаковатые. Они влюблены друг в друга. Ей – 80, ему нет и 20. Партнерами были И. Денисов и В. Манаев, они играли в очередь. Спектакль шел на малой сцене. И у актрисы, наконец, была главная роль. Все привыкли, что Станюта на сцене – это сапоги, ватник, платок. А тут – Лондон, шампанское, музыка, танец. Стефания Михайловна очень любила свою «Мод», много играла этот спектакль на гастролях.
Впервые в кино Станюта сыграла еще в 1958 году. Но много сниматься стала в 70-80-е годы. Она сыграла около 60 ролей в кино и на ТВ. «Люди на болоте» режиссера В. Турова, любимый многими фильм «Белые Росы» И. Добролюбова.
И главный фильм актрисы, который сделал ее звездой, – «Прощание с Матерой»
Режиссер Лариса Шепитько, начинавшая эту картину и вскоре трагически погибшая с членами съемочной группы в автомобильной катастрофе, пригласила Стефанию Михайловну фактически без проб, хотя славилась своей дотошливостью в выборе актеров. Почему она выбрала белорусскую актрису на роль сибирской крестьянки Дарьи – загадка. Говорят, ее поразило лицо актрисы. И еще у Станюты была невероятная органика.
Когда, после гибели Шепитько, картину стал снимать ее муж Элем Климов, он поменял почти всех актеров, оставил только Станюту.
Почему «Прощание с Матерой»? Матера – это деревня, на острове, который из-за строительства гидроэлектростанции должен быть затоплен. И это – трагедия для ее жителей, которые вынуждены сжигать свои дома и оставить под водой родные могилы.
Дарья, перед тем, как дом ее будет сожжен, чисто его моет, белит печь, украшает горницу цветами. Как она смотрит на свой дом, когда его жгут. Это забыть невозможно.
Этот фильм показывали во многих странах. Правда, в США его почему-то представляла не Станюта, а актриса Л. Чурсина, не имеющая к этому фильму никакого отношения.
После шумного успеха в фильме «Прощание» Стефания Михайловна оставалась такой же скромной, даже немного застенчивой. Единственное, она стала часто уезжать на съемки, стала ездить по кинофестивалям, и стала дороже одеваться.
К одежде актриса всегда была довольно равнодушна. И одеваться ей часто помогала ее любимая невестка – красавица и умница Ирина, кстати, тоже профессор и доктор наук. В гардеробе актрисы появились роскошная дубленка, модные пальто, шуба, которую она стеснялась носить. Но она все равно всегда вспоминала свои довоенные платья из отбеленного льна, которые ее отец расписал орнаментом, похожим на тот, которым украшены Слуцкие пояса.
У актрисы было увлечение: где бы она ни была, она собирала желуди, ягоды рябины, шиповника, семена экзотических фруктов, добавляла к ним фасоль, кукурузу и мастерила из всего этого украшения, которыми щедро одаривала своих друзей и знакомых.
Стефания Михайловна была хлебосольной хозяйкой, сама могла выпить немного шампанского или ликера, и за разговорами могли просидеть до 2-3 ночи. Станюта предпочитала общаться с теми, кто моложе ее. Учила молодых актрис как нужно смеяться, чтобы не появлялись морщины, и как фигуру сберечь.
«Я никогда не чувствовала своего возраста. Никогда!» – скажет актриса незадолго до смерти, когда ей уже исполнилось 95 лет.
Жизненную энергию она брала у природы. Я никогда не забуду, как встретилась с ней в парке, и как она учила меня обнимать деревья, чтобы заряжаться от них.
Улыбалась каждому новому дню, как мало кто умела радоваться жизни. Гордилась своим сыном, любила невестку и внука, уже появилась правнучка – Мелитина, вот только порадоваться ее спортивным успехам в гимнастике актриса не успела.
Стефания Михайловна Станюта очень достойно прожила свою жизнь. Никогда никому не завидовала, никогда никого ни о чем не просила.
Удивительная женщина, от которой будто исходил какой-то внутренний свет. Общаться с ней было великое счастье. Сегодня она осталась для нас только на экране и в памяти.
Элеонора Езерская