Пинигин рассказал о Станюте: как она подкладывала ему конфетки в карман и общалась с Николаем II, Сталиным и Лениным
Режиссёр рассказал о легендарной актрисе в программе «В людях».
Вадим Щеглов, ведущий СТВ:
Серьёзная, гениальная артистка – наша Раневская – Станюта. Вы с ней долго работали. А вот как объяснить современному поколению зрителей, что она гениальная?
Николай Пинигин, художественный руководитель Национального академического драматического театра им. Я. Купалы:
Это очень трудно сказать, потому что, во-первых, сохранились её фильмы. Спектакли в большинстве своём, к сожалению, не сохраняются. Это же была эпоха до видео ещё. И даже по видео – есть один спектакль, записанный на телевидении белорусском с ней, но это ни о чём. Я сам по образованию – телевизионный режиссёр. И снимать спектакли – это невозможно. Потому что нет дыхания зала. Люди работают на 20-ый ряд, а камеры вот здесь. И, кажется, что они фальшивят и кричат. В общем – это разные виды искусства.
Как объяснить, что она была гениальная? «Прощание с Матёрой» посмотреть, например. И многие другие её фильмы.
Мне посчастливилось с ней работать, и я не могу сказать, что долго. Я делал первый с ней спектакль, когда ей было 80 лет – на её юбилей. Она была удивительным человеком. Во-первых, я таких добрых людей в своей жизни больше никогда не встречал.
Она была невероятно добрый человек. Народная артистка – и как девочка была абсолютно. Во-вторых, она была паненка: папа – художник, она училась в Москве. Белорусское правительство, когда открылся театр, они молодёжь отправили учиться в Москву. А это была мировая Мекка театральная: Мейерхольд, Таиров, Вахтангов, Станиславский. И они получили фантастическое образование. Она была паненка.
Вадим Щеглов:
А она близко людей подпускала или, всё-таки, сторонилась? Каким она была человеком?
Николай Пинигин:
Она была очень открытый человек. Очень открытый. Я сижу, репетирую там уже другие спектакли – она крадётся и конфетку мне в карман кладёт пиджака. Ну, кто я ей был? Ну, сделал свой спектакль. Вот она была невероятно открытый человек. Очень открытый, и очень солнечный, и очень интеллигентный.
Вадим Щеглов:
А какой она была в быту? Она же народная артистка СССР, как она жила? Скромно?
Николай Пинигин:
Очень просто. Занималась поделками: из шишечек, веточек делала. Она не вясковая бабулька была. Она была паненка. Её люди очень любили, она была открыта. В ней не было ничего такого из актёрской глупости: «Вот я – народная!» Я работал со многими выдающимися артистами. Чем выше уровень человека, тем он проще.
Вадим Щеглов:
И скромнее.
Николай Пинигин:
Скромнее и интеллигентнее. Это вот понты: «Я – звезда, для другого рода искусства. А это всё – люди с серьёзной литературой встречаются всю жизнь, с режиссёрами. Это не приветствуется.
Вадим Щеглов:
Сейчас же актёры другого ранга. И мы теряем эту школу. Где сегодня современная Станюта?
Николай Пинигин:
Вы знаете, тут сложный вопрос. Вот однажды, когда мы с ней делали спектакль «Гарольд и Мод», она там играла практически человека её же возраста.
После каждого спектакля она заказывала такси – 3-4 машины, садила туда артистов, и мы ехали выпивать шампанское к ней домой. Это не каждый спектакль было. Но вот она считала, что это надо отпраздновать.
Мы едем на заднем сидении, и она мне говорит (мы едем через площадь Свободы), и она говорит: «Вот здесь нас выстроили учениками реального училища, а Николай II ехал в ставку в Могилёв. И я была самая высокая. Он подошёл и поцеловал мена в головку, а я ему цветы подарила». Потом, она говорит: «У Сталина на приёме в Дни белорусской культуры – вот, значит, мы с ним там выпивали». «А Ленин мне сказал…»
Это не просто так люди появляются. Нужна эпоха целая, огромная. А она… Если папа до революции был художник? Она такая шляхтянка была, понимаете? И такой запас: и сталинщину прошли, и лагеря – мужья её там сидели. Но этот запас создаётся не в одну секунду. Понимаете? Вот всё, что она увидела в своей жизни. Все, с кем она встречалась. Сейчас попроще жизнь.
