Новости Беларуси. Мы на неделе напросились в гости к вновь избранному главе верхней палаты парламента. Гуляя по историческим коридорам Совета Республики, а долгие годы здесь располагалась знакомая всем советским студентам Ленинская библиотека, мы расспросили у Михаила Мясниковича и о его прекрасной половине в руководстве Совета Республики, и что считать производственным браком, а что знаком качества в законотворчестве.
Коль вы заговорили о «Жизни замечательных людей», у нас в парламенте почетные люди собрались? На 90% перезагрузка произошла.
Михаил Мясникович, председатель Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь:
Да. Произошла на 90%. И я считаю, что это очень хорошо. И как уже непосредственный участник, я убедился в том, что люди действительно искренне шли в парламент для того, чтобы быть полезными и востребованными.
Михаил Владимирович, коль мы проникли к вам в кабинет, честно вам признаюсь, я гораздо больше телефонов у вас рассчитывал увидеть. Вы обычно на какие кнопки нажимаете? Кому вы звоните?
Михаил Мясникович:
Безусловно, это общение с коллегами по Палате представителей, с премьер-министром, с которым у меня прямая связь. И, безусловно, все вопросы решаем и с Министерствами, и с председателями облисполкомов, облсоветов и так далее. Мы в Совете Республики организовали так называемый мониторинг. То есть принят закон – как он работает. Обратная связь. И это очень важно. Мы убедились, что много таких пробелов.
Яблоко вам зачем в кабинете?
Михаил Мясникович:
Это 3D-принтер. Это научно-технический прогресс. В Беларуси сделано.
Это вот наши замечательные люди это сделали?
Михаил Мясникович:
Это в том числе и наши. Не только наши, но программисты – наши. Мозги, интеллект.
Который мы не отпустим. Помните, в вашу бытность, Михаил Владимирович, руководителя Национальной академии наук, очень много говорили об утечке мозгов. Удалось нам в корне переломить эту ситуацию?
Михаил Мясникович:
Знаете, я, вообще, так сказать, выступаю сторонником того, что не надо человеку конкретно указывать, где он должен жить и работать. У человека должно быть право выбора, где ему жить, работать. Поэтому, наверное, задача государства, власти – создать такие условия, чтобы личность смогла раскрыться, чтобы он мог работать. И сегодня у нас информационное пространство не имеет границ. Даже можно работать в интересах немецкой, американской компании, находясь на проспекте Независимости в своем офисе.
Я смотрю, у вас из окна вид на Администрацию Президента. Это к вопросу единства власти?
Михаил Мясникович:
Безусловно. Тем более, что я шесть лет проработал главой Администрации. У Администрации три основных функций, которые определены в соответствии с национальным законодательством. Кадры, право и идеология. Так что одна из функций – это правовое обеспечение – самая непосредственная связь Администрации Президента и Совета Республики.
Я помню наше с вами предыдущее интервью. Вы не очень против бюрократии, вы за разумную бюрократию, если я вас правильно тогда понял. Это как?
Михаил Мясникович:
Понимаете, я считаю, что, в принципе, бюрократии должно быть достаточно, извините за такое выражение. Без этого не обойтись. Но когда бюрократия парализует хозяйственную или управленческую деятельность, это плохо.
А сколько? Как домохозяйки говорят, на кончике ножа должно быть соли. Сколько бюрократии должно быть?
Михаил Мясникович:
У нас регламентируется деятельность 160 видов в стране. Это очень много. 14 тысяч человек работающих. И в этом плане я внес предложение Президенту и на встрече 7 октября глава государства дал поручение Совету министров до 1 января отменить все ненужные ограничения для бизнес-сообщества. Я уверен, это будет сделано. Но сделать это будет очень-очень сложно, потому что каждый будет отстаивать свое право на существование, на свое место под солнцем. Знаете, запрещать – не запрещать, разрешать – не разрешать, отнимать, разделить и так далее. Очень непопулярный вопрос, но я говорю: эти чиновники некоторые средней руки в этом видят власть. Они же в праве принимать – согласовать или не согласовать. И главное, что в этом плане вот эти все согласующие, разрешающие инстанции и так далее, не несут ответственности. Вот он не разрешил – ну и что. Если он разрешит, то, может быть, когда-то у него и спросят, почему он это разрешил. Но если он не разрешил – все, значит все умерло. Поэтому надо вот эти вопросы, безусловно, стремиться к тому, чтобы максимально реализовать через законодательство. Чтобы не было толкования каким-то субъективно настроенным человеком. А чтобы была прописана норма прямого действия, о чем мы говорили с вами в кабинете.
Там огромный пласт работы?
Михаил Мясникович:
Огромный пласт работы, но я считаю, что за 25 лет нашего суверенитета мы уже дошли до такого уровня, что мы можем уже говорить о нормах прямого действия, которые можно заложить в законы и которые будут работать многие годы.
Когда был студентом и когда в этом здании была Ленинская библиотека, вот это был читальный зал научной литературы. Вот именно здесь.
Михаил Мясникович:
Я ходил в тот зал, который на спуске, когда кандидатскую писал.
Здесь был маленький зал научной литературы, а в зале заседаний был большой читальный зал.
Михаил Мясникович:
Да, и туда дальше он шел, с зелеными лампами.
Избитая фраза, что хороший юрист всегда найдет лазейку в законе. Это борьба противоположностей – хороший юрист и хорошие законотворцы? Можно написать хороший закон, который на все времена, или нет? Безупречный закон.
Михаил Мясникович:
Очень хороший и очень трудный вопрос вы задали. Вообще, в принципе, когда законодательство стабильное, это очень хорошо и для хозяйствующих субъектов, для инвесторов, для граждан. Понятные правила поведения, нормы закона и так далее. Но жизнь очень бурно развивается. Новые экономические течения, какие-то конфликты возникают, противоречия – это должно учитывать законодательство. И где-то даже прогнозировать на среднюю, долгосрочную перспективу. Тогда будут, что называется, хорошие законы. Ведь это только, наверное, для нас, славян, такое выражение – неправильный закон. Бывает же такое выражение? Или плохой. В других государствах, когда приходится где-то сталкиваться, закон есть закон. Принято – значит решение всего руководства. У нас иногда еще могут быть какие-то нелигисты, которые скажут, что неудачно. Надо исходить из того, что насколько этот закон полезен.
И ведь не все же можно в законе прописать? Показательный пример. В прошлой программе, наверняка вы слышали об этой ситуации, инвалид-колясочник из Лиды проехал всю Европу, помните эту ситуацию? По закону правильно поступили. Не подкопаться к лидским чиновникам, которые на период отсутствия сына у мамы забрали пособие. Но чисто по-человечески немножечко осадок остался. Много можно найти подобных ситуаций?
Михаил Мясникович:
Вы знаете, если буквально, я в этом глубоко убежден, руководствоваться исключительно нормами закона, многие процессы будут просто тормозиться или не решаться. И могут получиться вот эти лидские, что называется, случаи. Поэтому есть очень много примеров и норм, которые позволяют принять иное решение. А зачем тогда такая большая армия чиновников? Все может быть, что называется: вот он, закон или кодекс, и 2-3 человека чиновника. Все.
То есть, возвращаясь к этой ситуации, лидские чиновники могли найти выход из этой ситуации, не выводя на республиканский уровень?
Михаил Мясникович:
Я думаю, что могли бы. Но надо иметь политическое мужество, чтобы принять это решение. Это надо действительно быть убежденным в том, что твое решение, которое ты принимаешь, объективно правильное. И это должно носить публичный характер.
Если полностью исполнять закон, то рано или поздно можно уткнуться в стену, да? То ли в Японии, то ли где-то в Европе (а, может, и там, и там) эксперимент проводили. Если действовать по закону, то можно упереться.
Михаил Мясникович:
Да, то можно упереться и нужны какие-то обходные пути. Это было, действительно, в Японии. Но еще же есть так называемые «итальянские забастовки», когда приходят, вроде бы, ничего не делают, на работе. Но все по закону. Для этого и существуют соответствующие властные структуры, которые вправе разумно распорядиться нормами законодательства.
Михаил Владимирович, ваша прекрасная половина, которая заняла место, – Марианна Акиндиновна. Как считаете, помимо того, что это вписывается в тенденцию последнего десятилетия – увеличение количество женщин во власти, в парламенте в том числе, – на какой результат вы рассчитываете?
Михаил Мясникович:
Мне кажется, что с ней будет комфортно работать. Где-то, может быть, она будет таким сдерживающим моментом, что называется, мужского поведения. То есть в определенной степени будет дисциплинировать мужчин.
В Бундестаге, в Берлине, огромный стеклянный купол, через который любой желающий может заглянуть и посмотреть, что там, в законотворчестве, происходит. У вас, хоть и здание находится в центре столицы, но пока сюда почти нереально. Не думали о прозрачности в прямом смысле слова или в переносном вашей работы?
Михаил Мясникович:
Я считаю, что, в принципе, надо практиковать.
У вас замечательное стекло. Я так понимаю, это прозрачное. Можно посмотреть через него за вашей работой?
Михаил Мясникович:
Да.
А нужно?
Михаил Мясникович:
Я думаю, что это можно просто определять, когда нужно пригласить, когда работать публично. Но даже если это будут какие-то исключения (допустим, когда нежелательно присутствие посторонних), то это будет не очень много. Мы работаем публично, открыто. Никаких тут подковерных вещей нет. Поэтому я думаю, что в этой работе, в парламентской нашей работе, надо больше открытости.